Двенадцатый

На свету выяснилось, что это была совсем еще юная девушка, едва перешагнувшая порог отрочества, миниатюрная, но уже красивая, даже не смотря на запачканное миловидное лицо и покрытые коркой из крови и глины локоны волос.

–Спасибо тебе, воин, – поблагодарила она и склонилась в изящном поклоне, – Позволь мне следовать за тобой и отплатить долг.

–Я не воин, и мне не нужны попутчики, – произнес бродяга. Это были его первые слова за несколько недель.

Он вновь зашагал по тропинке, не оглядываясь назад. Упорная девчушка шла за ним, отстав на несколько шагов.

К полуночи они вышли на тракт, и странник стал устраиваться на ночлег прямо на обочине. Бросил мешок на кучу относительно сухих листьев под высоким деревом и наломал немного веток на костер, который разжигал с помощью огнива и трута тогда, когда подоспела его спутница.

–Снова ты. Я же сказал, мне не нужны попутчики.

–Пожалуйста, позволь мне остаться с тобой. Умоляю, воин.

Может, сработала красота девушки, которую не скрывали даже надетые на нее лохмотья, а может сердце одинокого скитальца смягчилось само по себе, никто не знает, но он бросил ей кусок солонины и флягу с водой.

–Кто ты и куда идешь?

–Называй меня…Тари. Иду, куда глаза глядят: хоть на восток, хоть на запад.

–Тари, это же эльфийское имя. Ты эльфка?

–Нет, то есть только наполовину. Моя мать была эльфийкой-рабыней, предназначавшейся в дар знатному дворянину, а отец простой солдат, сопровождавший рабов ко двору этого дворянина, – она замолкла, откусывая мясо и запивая его водой, а потом спросила спутника, – А ты кто?

–Меня зовут Канн-странник и это все, что тебе положено знать, – ответил бродяга и завалился на кучу листьев, положив под голову мешок.

Девушка-полукровка же осталась сидеть перед догорающим костром, озираясь по сторонам и прислушиваясь к ночным шорохам, словно хороший солдат на часах.

Интермеццо 1. Ночь плача

По устланному мрамором коридору замка быстро идет, почти бежит, его хозяин в покрытых кровью и местами порванных доспехах, сжимая в руках испещренный багровыми пятнами отравленный меч Ночных эльфов.

Его войска проигрывают битву с неизвестным им врагом, внезапно появившимся прошлой ночью на границах. Навстречу ему по коридорам бегут отряды воинов, лязгая металлом доспехов и оружия и выкрикивая несоответствующие истине заверения в победе. На лице каждого пробежавшего мимо воина Ун’Шаллах, признанный всеми кланами правитель народа Ночных эльфов, читает безысходность и обреченность.