Наедине с врагом

Оно и понятно, ее накаченные, как у пловчихи плечи были обтянуты облегающей, словно вторая кожа, черной водолазкой, а ноги упакованы в плотные серые брюки, заправленные на военный манер в высокие сапоги.

Ходячая мечта голодного до баб солдата. Ну или сидящего на «сухпайке» заключенного, коих тут было немерено. Превалирующее большинство из них повысовывало между решеток мерзкие рожи и похабными взглядами провожали каждый мой шаг, вызывая стойкое желание бросить все и рвануть в душ, смывая с себя любое воспоминание об этом месте.

– Охренеть, я таких фигуристых даже в кино не видел.

– Бел до того обнаглел, что «девочек» в камеру заказывает, вот чертяка!

– Я бы разрешил ей пройтись по мне на этих каблучках и даже не поморщился.

– Эй, цыпочка, как закончишь с ним, заходи в гости, мне есть чем тебя угостить, – тут я уже не выдержала и, даже не оборачиваясь, показала ублюдку средний палец.

Заметив это, блондинка нахмурилась, словно я не грабителя/убийцу/насильника/нарушителя магического порядка, нужное подчеркнуть, оскорбила, а ее родную бабулю обидела.

Схватив меня за локоть, она толкнула меня вперед, да так сильно, что я, не удержавшись, чуть носом пол не поцеловала.

Мысленно проклиная Вику, и делая пометку завтра же написать жалобу на эту бабищу, я успела вовремя схватиться руками за металл решетки и, подняв голову, встретилась с холодным взглядом черных, как сама тьма, глаз.

Все окружавшие нас люди и обстановка словно канули в лету, и я осталась один на один с опасным хищником, пробуждающим к жизни все мои врожденные инстинкты.

Судорожно облизав внезапно пересохшие губы, я отпрянула в сторону кляня себя за неуместную трусость.

В камере не было света, да и сидел он, прислонившись к противоположной стене, в полной темноте, но обсидиановые глаза, горели ярче звезд, поливая высокомерным презрением, причина которой была мне прекрасно известна.

По сути, я и была этой самой причиной, так как из-за меня сын самой влиятельной женщины в мире сверхъестественных существ, что с недавних пор стала моей мачехой, три долгих месяца провел за решеткой.

Виктория предупреждала меня о его неспособности достойно справляться со вспышками неконтролируемой агрессии, но мне пришлось убедиться на собственном опыте, видя, как этот буйнопомешанный яростно избивает четверых человек, один из которых был моим парнем.

Михаль после этого целый месяц дома провалялся, за что я ненавидела долбанного психа до трясучки.