Моя тетушка – ведьма

От шума просыпается Крис и является – мрачный и грозный, будто потревоженный зверь из клетки: ррр, ррр! Вообще-то Крис совсем не злой. В первое утро я спросила его, в чем дело, и он ответил:

– У меня в комнате призрак. А так все нормально.

На второе утро он мне ничего не сказал. Сегодня я сама ничего у него не спросила.

Мама едва успевает проглотить чашку кофе, и тут тетушка Мария опять бухает в пол палкой – это мы должны помочь ей подняться. Наша обязанность – застегнуть ее на крючки в штуковину вроде корсета, похожую на блестящие розовые доспехи, а уж трусы у нее – это надо видеть.

Крис видел. Говорит, из них вышли бы отличные шальвары для арабской танцовщицы – только для танцовщицы в шесть футов ростом и с очень, очень добропорядочной репутацией. Я представила себе тетушку Марию с самоцветом в пупке и чуть не померла со смеху. А тетушка Мария подлила масла в огонь – она сказала:

– Мои дорогие, у меня отменное чувство юмора. Поделитесь, что вас так позабавило.

Это было, когда мы с Крисом вели ее вниз.

К этому моменту она была при всех регалиях, в твидовом костюме и двух нитках бус, а мама пыталась застелить постель тетушки Марии так-как-это-должна-была-бы-сделать-Лавиния-но-это-неважно-дорогая.

Потом тетушка Мария шествует в гостиную и царственно усаживается там. Почему-то гостиная – самая темная комната в доме, хотя из сада туда попадает много солнца. Один из нас обязан си деть с тетушкой Марией. Это мы обнаружили в пер вый день, когда собирались втроем пойти по магазинам с длинным маминым списком.

Крис ехидно проехался насчет того, что ждет не дождется познакомиться со всеми злачными местами в Кренбери, и тут тетушка Мария уловила, о чем мы говорим.

И заявила – своим особенным напряженным тоном на грани скандала:

– Нет, вы никуда не пойдете!

– Пойдем, – сказал Крис. – Мы сюда, знаете ли, отдыхать приехали.

Мама заткнула его – воскликнула: «Кристиан!..» – и объяснила про список.

– А вдруг я упаду? – воскликнула тетушка Мария.

 – Вдруг кто-нибудь позвонит в дверь? Как я открою?

– Вы же открыли нам, когда мы приехали, – напомнила я.

Тетушка Мария тут же превратилась в смиренную мученицу и заныла: мол, никто из нас не знает, что такое старость, и неужели мы не понимаем, что иногда она месяцами не видит ни одной живой души.

– Идите, мои дорогие. Подышите свежим воздухом.

Мама, естественно, тут же начала мучиться совестью – и, что не менее естественно, дома осталась я.