Кураж

Я улыбнулся, и она добавила: – Кстати, что ты думаешь делать, когда уйдешь?

– Уйду? Я еще только начинаю, – удивился я.

– И через четырнадцать лет ты станешь второразрядным жокеем, разбитым, желчным сорокалетним человеком, слишком старым, чтобы начать жизнь снова, и не имеющим ничего за душой, кроме воспоминаний о лошадях, которые никто не хочет слушать. – В ее голосе звучали досада и раздражение от нарисованной перспективы.

– А ты, – подхватил я, – будешь со своим контральто толстой немолодой певицей дублирующего состава, которая боится потерять внешность и озабочена тем, что голосовые связки все больше и больше теряют эластичность и уходит точность звучания.

– Какая мрачная перспектива, – засмеялась Джоанна. – Но я понимаю тебя. И потому не пытаюсь разочаровать в твоей работе, хотя она и не имеет будущего.

– Но будешь продолжать отговаривать по другим причинам?

– Конечно. Это, по сути, пустое, непродуктивное, отвлекающее от жизни занятие, и оно побуждает людей растрачивать время и деньги на ерунду.

– Например, на музыку.

Она взглянула на меня:

– За это ты сейчас пойдешь и вымоешь посуду.

Пока я отбывал наказание за самую страшную ересь, возможную в семье Финн, она снова занялась портретом, но наступили сумерки, и, когда я пришел с миром, предложив ей только что сваренный кофе, она оставила портрет до следующего дня.

– У тебя телевизор работает? – спросил я, вручая ей чашку.

– Наверное, работает.

– Ты не против, если я включу его на четверть часа?

– Кто играет? – автоматически спросила она.

Я вздохнул:

– Никто. Там о скачках.

– О, прекрасно, если тебе надо…

Я включил телевизор, и мы увидели конец программы варьете. Затем последовал блок рекламы, потом открылись ворота ипподрома, и на фоне ускоренных съемок скачущих лошадей в самых невозможных ракурсах возникла надпись: «Скачки недели», а затем заставка еженедельной пятнадцатиминутной передачи «Встречи для вас».

На экране появилось знаменитое лицо Мориса Кемп-Лоруа, привлекательное, непринужденное, ироничное.

– Но сначала, – сказал Кемп-Лоур, – я хотел бы отдать дань памяти жокею стипль-чеза Арту Метьюзу, который сегодня на скачках в Данстейбле ушел из жизни по собственной воле.