Книга Семи Дорог

Например, зеркало для ванной, тупо повторяющее всякий раз, как в него смотрелись: «Пожалей себя! Ты так устал!»

Вычистив ногти, Лигул свернул запачканную бумажку и забросил ее в рот одного из известнейших французских писателей, прекрасно сохранившаяся голова которого служила мусорной корзиной. Писатель с достоинством сжевал бумажку и едва заметно поморщился. Он презирал Лигула так же сильно, как раньше презирал тех, кто в него верил.

– Как добрались, Аида Плаховна? Без приключений? – приветливо спросил Лигул.

Мамзелькина порылась в памяти, припомнила несколько дорожных стычек, однако приключений не обнаружила. Не считать же за них два-три трупа, оставленных по дороге в разных местах Среднего Тартара. Умненькие глазки гостьи уже дважды вспархивали: один раз на Лигула, другой – на вылепленные фигурки.

– Ну и славно. А здоровье ваше как? – спросил он еще приветливее.

Старушка дежурно пригорюнилась и охотно начала перечислять болячки. Лигул терпеливо слушал ее минуты две, пока не разобрался, что ему зачитывают «Самолечебник», изданный в Варшаве незадолго до наполеоновских войн.

– Как-то многовато, Аида Плаховна! И удар у вас, и грудная жаба, и воспаление селезенок, и бубонная чума! А ветрянка так вообще детская болезнь, – сказал он с сомнением.

– Ну не скажи, милай, не скажи! Ты тока пупырушки! Пупырушки посмотри! – обиделась она и, засучив рукав, стала совать Лигулу под нос свое сухонькое запястье.

К величайшему огорчению старушонки, глава мрака «пупырушки» смотреть отказался. Он вежливо отодвинул тщедушную ручку и согласился считать Аиду Плаховну насквозь больной. Потом, будто вскользь, спросил у Мамзелькиной, что та думает о Пуфсе. Довольна ли им и вообще, как, по ее мнению, протекает его трудовая деятельность. Старушка зацокала язычком и вслух подумала о Пуфсе, что он дурак и не стоит шлепка глины на каблуке сапога Ареюшки.

Напоминание об Арее было Лигулу неприятно, о чем отважная Аидушка не могла не догадываться. Владыка поморщился и сухо заметил, что Пуфс, возможно, и не хватает звезд с небес, но показатели отдела выросли на девятнадцать процентов только за два первых квартала. Арей же хоть и рубил комиссионеров в капусту, да только чаще ограничивался тем, что плющил им носы. Пуфса же эта мелкая дрянь боится до дрожи и трижды подумает, прежде чем зажилить лишний эйдос.