Адель

Мне б бренной славы не снискать,

А все ж продолжу я писать!

О том, что бьется чуть сильнее сердце

В уютном месте за стеклом.

Влюбленность не измерить в герцах

У двух, сидящих за столом.

Давайте им мешать не будем,

По мне, поступок сей разумен.

Тем более я с содержанием знаком,

Беседы миловидных о былом:

– Я в этой суете мирской

Совсем забыла вас спросить:

Все ж как зовется наш герой,

Каким вас именем благодарить?

– Меня запомнить будет сложно.

Зовут, как каждого второго, – Радамель.

– Тогда и вам меня, возможно,

Мое: куда банальнее – Адель.

Как вам все это удается?

Опять я улыбаюсь из-за вас…

– Сие харизмою зовется,

Увы, но ей я не указ.

А если уж и быть серьезным,

То нахожу я все курьезным;

В воскресный выходной свой день

Мне вас в себя влюблять столь лень.

XV.

Ей нравилось, что он самоуверен,

Немного циник и, возможно, мизантроп.

Все ж в театральности умерен,

Не быть излишне фамильярным чтоб.

Ему в ней нравилась улыбка,

Смущенный исподлобья взгляд.

И шарм, что в меру, без избытка,

И милый женственный наряд.

Знакомые досель едва ли,

Они друг друга узнавали.

Ей оказалось двадцать лет,

Ценитель мифов и легенд.

Истфака МГУ студентка,

Для женщины весьма что редко.

Быть может, сказано и едко,

Но, согласитесь, очень метко:

Как скучно женщину любить,

Коль не о чем с ней говорить!

XVI.

Историки – народ особый!

Уж их, поверьте, я знавал.

Они иной немного пробы,

Не той, что «доктор прописал»;

Анализа критического кладезь,

Мышления особый вид.

Вы обыватель? Что же… кланьтесь!

Глупец внутри коль вас сидит,

И стадным чувством аль гонимы,

Вам вряд ли ваши херувимы

Помогут рабством не страдать,

Коль рабство – ваша благодать.

Уж извините мою резкость,

Но мне чужда столь эта мерзость!

Средь нас таких, надеюсь, нет.

Раскрою маленький секрет:

Питаю в вас надежду в свет!

Признаюсь также, что порой

Коверкаю слова искусно.

В угоду рифме их покой

Тревожу да меняю русло.