Мне отмщение, Аз воздам

Он всё завещал мне и его приёмному сыну Ивану. Во-о-о-о ка-а-а-а-к!

– Не верю-с, не может быть-с. С чего бы это-с?– выпучил на него от удивления глаза Охальцев.

– Мне об этом сам Милютин сказал. Зачем мне врать,– обижено отшатнулся от него Пронякин, держа в руках пустой графин из-под коньяка.– После похорон огласят завещание, тогда сам узнаешь. Его адвокат Орловский в курсе. Милютин мне сказал, что Марина ему изменяла с самого начала их брака, а дочери не от него.

– Тем хуже для тебя,– выпив коньяк залпом, выдохнула Оъхальцев,– Тем хуже для тебя.

– Это почему же?– удивился Пронякин.

– Все его наследство проклято. Его прокляли давно, лет десять назад, и с тех пор проклятие это не давало ему покоя. Если все его имущество перейдёт к тебе, то значит перейдёт и проклятие. Я бы отказался.

– Ну уж нет,– стукнул Пронякин пустым графином о стол.– Я не из тех, кто верит в суеверия. Гарсон!– привстав, повелительное прикрикнул он официанту, подняв руку,– Ещё триста лучшего коньяка и что-нибудь закусить.

– А ты рисковый, Кирилл, у-у-у-у,– пожав с уважением Пронякину руку, выдохнул Охальцев, предвкушая продолжение застолья. – Совсем как Милютин.

Глава 2

Пронякин испытывал после похорон и до начала поминок чувство, подобное тому, какое испытывают юноши перед битвой. Сердце его билось, а мысли не могли ни на чём остановиться. На похороны сбежалось огромное количество народа, начиная от нуворишей, котором Милютин поставлял картины и антикварную мебель, и заканчивая никому неизвестными художниками, которые пришли из любопытства посмотреть, как хоронят самого богатого коллекционера в городе.

После окончания похорон близкие друзья Милютина и вся семья собрались в центральном выставочном зале в его галереи в Замоскворечье на поминки.

Поминками руководил старый друг семьи и по совместительству личный адвокат покойного Орловский. Он гордо восседал во главе огромного стола посреди зала, окруженный с двух сторон дочерями Милютина и его вдовой, одетыми по случаю во всё чёрное, давая желающим выступить слово.

Выглядело это так, словно Орловский проводит аукцион, разыгрывая на нём номера в очереди за право сказать похвалу в адрес покойного.

Пронякин терпеливо ждал, когда ему дадут слово, и всё время чувствовал, что нынешний вечер должен стать решительным в его судьбе. Наконец, подошла его очередь. Орловский взмахом руки подал ему знак говорить.