Корсары Тарновского

Корсары Тарновского

Дмитрий Павлов

Неприятно оказаться на мели. С пробитым днищем и дизелем, не пережившим прямое попадание. Ещё хуже сесть на риф в мире после ядерной войны. В сотнях миль от порта приписки, в бухте на краю Забытого Континента.Содержит нецензурную брань.

Дмитрий Павлов

Корсары Тарновского

Морской бой

2132 год от Р.Х., сотый год после окончания войны Судного Дня, Японское море.

Неизвестный корабль приближался. С мостика «Громобоя» в бинокль уже можно было различить очертания корабельного корпуса, смещённую к корме надстройку и алую полоску вымпела, бьющуюся на флагштоке.

Из дымовых патрубков преследователя валили клубы солярного выхлопа, дым чёрным шлейфом тянулся над волнами.

– Это «Певек»?

– Возможно, – ответил Тарновский.

– Спешит как на пожар, – заметил старпом. – Обычный транспорт так не разгонится.

– Не разгонится, – согласился Тарновский и обернулся ко второму собеседнику. – Ефимыч, а ты что скажешь?

Ефимыч, сутулый косматый дед в потёртой тужурке явно с чужого плеча и в стоптанных сапогах, с потерянным видом стоял на крыле мостика.

– А? – встрепенулся он.

– Узнаёшь его? – Тарновский указал в сторону преследователя.

– Его?

– Да, ёпрст, его! Он тебя поимел?

Зверобойную шхуну Ефимыча пират захватил в Татарском проливе, прямо под носом у сторожевика береговой охраны. Провонявшую тюленьим жиром посудину угнали в Иокогаму, на продажу, а пленных вместе с кормчим отправили в Анадырь, дожидаться выкупа.

Зверобоев держали в яме, наполненной талой водой и нечистотами, а когда ударили морозы (не лишаться же выкупа!) перевели в щелеватую избу. Говорят, после войны климат становится теплее и скоро на Чукотке яблони зацветут, но пленные этого не заметили. Им едва удавалось протопить избу настолько, чтобы на стенах подтаял иней. По возвращении во Владивосток Ефимыча взяли на «Громобой» с единственной целью – опознать флагмана пиратской флотилии, если таковой повстречается каперу. Но там, в северном плену, что-то надломилось в душе кормчего. Старик с ужасом смотрел на корабль своего обидчика и… не узнавал его.

– Н-нет, это не он.

Старая и сморщенная, как печёное яблоко, ламутка в выцветшем до белизны брезентовом анораке ткнула в сторону транспорта крючковатым пальцем и заговорила по-своему что-то очень недоброе. Её, пережившую налёт пиратов на Магадан, Тарновскому навязал заказчик поиска, имевший свои счёты с морскими добытчиками.