Тетрадь с гоблинами

– Жаль, не вижу своего будущего, – сказал я Шару, – так, как вижу тебя.

Я еще раз вздохнул, сказал: “Спокойной ночи”, закрыл окно, выключил настольную лампу и лег в кровать. Воображение подсказывало мне, что поздно я отвернулся. Если честно, я – натурально! – всем телом ощущал, что Шар мне ответил.

Я вспомнил о своей загадочной находке. Зажег лампу, достал из рюкзака Тетрадь и открыл на первой странице. Интересно, стоит ли рассказать о ней папе?.. Он любит подобные артефакты. Маме-то точно нет…

На меня со страниц яростно взглянул Дорхан.

Который Расскажет правду. И тут…

– Оп-па-а, – вырвалось у меня. На соседней странице, которая – я уверен в этом! – до сих пор пустовала, сейчас была выведена изящная, прямо-таки каллиграфическая дневниковая запись.

Он поранил палец. Она спит. Он произнес: “Ёшкин!”. Она спит. Он положил пилу. Она спит. Он посмотрел на звезды. Она спит. Он сказал: “Ну болван”. Она спит. Он смеется. Она спит.

Я пролистал тетрадь, череда грозных морд отсвечивала в теплом свете и не то грозила мне, не то манила.

Я решил, что остальных гоблинов изучу утром, и вернулся на первую страницу.

Запись исчезла.

Глава 3. Сонный паралич

Учебник по психологии, 9-й класс:

Сциофобия – боязнь теней. Считается культуральным синдромом в Орвандии, поскольку практически все орвандцы испытывают подсознательное неприятие теней.

Утром я сражался с Мелким за туалет. Не потому, что фанат утренних процедур, и это не дело чести, просто – ну а как еще? За что-то ведь надо бороться, иначе и смысла нет.

Победил в итоге я, потому что, ладно, победил он. Это же Мелкий, и этим все сказано: чуть что – сразу жаловаться родителям, а мне и без того хватает скандалов.

Брат у меня, хоть и раздражает, но он крутой. Его проблемы в детском саду обусловлены, на мой взгляд, тем, что Ваня слишком рассудительный для своего возраста, а шмакодявки из его группы не ценят ум и смекалку, им больше по душе игрушки.

– Ты выиграл битву, но не войну, – сказал я в дверь, на что Мелкий отреагировал коротко:

– Уходи.

Отец вовсю трудился на улице, я бы не удивился, если б он и не возвращался домой. Из спальни вышла мама. Я сказал: “Доброе утро, мам”, но она ничего не ответила и, хоть и заспанная, но, как и всегда – аристократически изящная, прошла на кухню. Злилась.

Мне не терпелось проштудировать Тетрадь. Закончив утренние дела, я вернулся в комнату, сел за стол, сделал профессорское лицо и приступил к изучению.