Тень на ярком солнце

Советский Союз еще слишком слаб. И станет ли он сверхдержавой – большой вопрос. Рузвельт, хоть и выиграл войну, был президентом великой державы. Но первым президентом единственной сверхдержавы являешься ты.

Сидя через час в Овальном кабинете, президент размышлял. Ведь по сути Бесс права. Из Первой мировой войны США вышли великой державой, из второй – сверхдержавой. И его задача сделать так, чтобы она ею и осталась. Он вспомнил разговор с Рузвельтом незадолго до его смерти. Тот как бы пытался в спешке подготовить посредственного человечка с уровнем мышления окружного судьи к будущей роли главы мирового гегемона. Уже несколько месяцев он постоянно вызывал Трумэна и посвящал его в тонкости внутренней, но в основном внешней политики США, словно предчувствую близкую кончину.

– Запомните, Гарри, – сказал он, когда они увиделись в последний раз, – главный противник Америки не Германия. И даже не Советский Союз. Во всяком случае, на нынешнем этапе. Главный противник – Британская империя. Именно Великобритания должна быть уничтожена как империя, а ее обломки должны поглотить США.

С быстротой молнии в его мозгу пролетела вся его жизнь с того момента, как в его магазинчик вошел мэр Канзас-сити Том Пендергаст, критически оглядел скудную обстановку, выплюнул на пол жвачку и, рассеянно посмотрев на невзрачного человечка за прилавком, спросил: «Хочешь стать окружным судьей?»

Первое, что сделал Трумэн, поселившись в главном кабинете США, это перекрасил стены в салатный цвет. Этот цвет успокаивал его. Глобус у камина, над которым повесили портрет Вашингтона в военной форме. Скромные кресла. И картины с первыми моделями самолетов. Трумэн питал интерес к авиации, причем к авиации начала века. Президент не был абсолютным аскетом, но до конца жизни оставался равнодушным к роскоши. И в офисе, и дома он старался обустроить все очень скромно. Ничего лишнего. Лишние предметы отвлекают внимание от работы.

Бесс, безусловно, права. Он должен занять особое место в истории. Но не потому, что он какой-нибудь выдающийся человек (Гарри Трумэн был довольно объективен в самооценке), а потому, что судьбе было угодно забросить его на самый верх в исключительно интересную, насыщенную событиями эпоху, которой суждено повернуть ход истории Соединенных Штатов, да и всего мира. Трумэн, несмотря на наличие атомной бомбы, не считал, что этот инструмент мировой политики поможет США долго оставаться единственной сверхдержавой. Разобраться в ошибочности этого постулата ему помог Сталин.