Эликсир счастья

“Обломки тревожных мыслей, бородатых анекдотов, воспоминания из детства как льдины на вскрывшемся Енисее медленно сталкивались в его  голове, налезали друг на друга, чтобы на какое-то время освободить пространство для блаженного безмыслия” – ну нормально же получается, а главное правда, в голове действительно творится бардак и мои озабоченности по разным вопросам буквально врезаются друг в друга: “резина уже три сезона отбегала, лысая совсем…, и дорога скользкая…, за квартиру не заплатил…премию на работе не дали, левая форсунка омывателя плохо работает…”.

Потом почему-то всплыло воспоминание о безразмерной скуке в начале летних каникул в 6 классе… Как же давно это было. 6 класс, это получается 13 лет мне было. А сейчас 36. Целая вечность прошла. Общим во всех этих бурлениях ума была настройка мозга на какой-то очень невеселый канал вселенского радио, по которому вопреки мнению нашей штатной психологини транслировались мотивы угасания и бренности всего сущего, беспомощности человека перед валом жизненных проблем и неблагоприятным стечением обстоятельств…"Какая на х#й пробоина? Какая в п#зду ватерлиния?" – думал капитан самолета, неумолимо приближаясь к земле… Переход на ненормативную лексику и рассказывание самому себе анекдотов для меня означает только одно, степень моего психического истощения переехала в красную зону, где нужна помощь зала, друга, хоть кого-нибудь. Одному не выбраться. Теперь я, кажется, знаю в чем смысл акынских песен. Они просто снимают накопившееся напряжение психики. Но зубы у них все равно плохие. Интересно это из-за высокого уровня стресса или у них там просто вода мягкая без солей. Какая только чушь в голову ни начинает лезть. Я попытался выправить стиль своей виртуальной книги в более классическое русло, а ля городской роман про жизнь москвичей в целом и меня как не совсем удавшегося москвича в частности:

“Порой весна пробуждает в душах жителей мегаполиса, тайно или явно ненавидящих свой город, какие-то положительные эмоции, склоняет их к принятию своей счастливой, с точки зрения руководства города, доли.

Но Иван Дмитриевич, главный технолог одного из крупных московских молокозаводов (а я, между прочим, главный технолог) думал сегодня исключительно о своих неудачах, о крахе своих амбиций, своего безупречного жизненного плана рассчитанного на 50-60 лет неплохой жизни. Его мир не наполнялся весенними красками, пробуждающейся природы, а наоборот, выцветал в серое и унылое, в гравюру, не окрашенную эмоциями причастности.