Меня нет

Пилот обернулся к сыну и заметил, как побледнело лицо ребёнка. – Ты как? Нормально? Не тошнит?

Паша отрыл было рот, но ответить уже не успел. На мониторах вспыхнуло, да так, что все предыдущие молнии показались лишь вялыми всполохами. Лайнер дёрнулся. Взорвался проклятьями разрываемого воздуха внешний динамик. Заискрилась приборная панель, откуда-то пошёл дым. Лайнер снова дёрнулся, безжизненно соскальзывая с траектории. Медленно и тягуче гасли мониторы, погружая кабину во тьму.

Пашка закашлялся, наглотавшись дыма, и отстегнул себя от кресла. Под ногами начал нарастать звук просыпающихся приборов, загудел запасной генератор вместо сгоревшего основного. Неожиданно вспыхнула над головой лампочка резко-оранжевого аварийного света.

Мальчик, нетвёрдо шагая, подошёл к креслам пилотов. Глянул на дядю Толю – тот лежал без сознания. Щёки второго пилота окрасились багровым от электрического удара, но он дышал, это было видно.

Папа в соседнем кресле тоже не шевелился. Паша взял его правую руку, сложил пальцы в кулак, попробовал найти пульс.

И вскинул полный ужаса взгляд на лицо отца. Мёртв.

Но ни крика, ни плача, ничего такого. Да, боль, отчаяние. Но продолжала визжать коварная атмосфера, и лайнер всё неотвратимей накренялся вперёд и вправо, рискуя окончательно сбиться с трассы. Нельзя терять времени.

Паша попробовал растормошить дядю Толю, но толстяк в себя не приходил.

Ребёнок обернулся, задержал дыхание, обхватил тело отца поперёк живота, стараясь не смотреть на лицо, и с трудом освободил кресло первого пилота. Вытаскивать дядю Толю не было ни желания, ни возможностей – тот весил на Земле за сотню килограммов.

Уложив отца, мальчик сел в кресло и посмотрел на приборную панель – как папа учил. Оживил вспомогательные двигатели.

Ожила связь с поверхностью.

– «Енисей», вашу мать, почему молчите?! Что у вас там происходит?! «Енисей», это Ломоносов! Вы принимаете наш пеленг? Вы летите слишком быстро, сбрасывайте скорость!

Одна из двух стюардесс, бывших на борту, в это время сидела в своей каютке, читая сентиментальный роман. Её коллега дрыхла в анабиозе.