Храм желаний

Константин быстро миновал анфиладу комнат первого этажа древней постройки, поднялся по крутой насыпи к деревянному настилу второго этажа и перелез через заградительную ленту. Настил положили сами археологи – с него было удобно работать дальше; Константина здесь уже поджидала Ирина Валерьевна – его заместитель, миловидная женщина средних лет. Они дружили давно, почти с того самого времени, когда Константин Иванович пришёл в московский Институт истории и археологии в качестве преподавателя.

– Привет! – Ирина укоризненно покачала головой.

 – Воронов, ну, где ты пропадал? Опять заседание совета?

– А! Говорить даже не хочется!

Второй год Константин пытался выдвинуть свою кандидатуру на соискание профессорского звания. И каждый раз, когда дело доходило до тайного голосования учёного совета, его кандидатура отклонялась. Палки в колёса, как всегда, вставлял его коллега и старый недруг Антон Михайлович Спиридонов – этот тип вёл с ним планомерную борьбу, причём боролся он исключительно из личной неприязни.

Всё началось, когда Константин Иванович стал заведующим кафедрой археологии. Надо ли говорить, что Спиридонов, мечтавший о руководстве кафедрой, затаил на него смертельную обиду.

– Опять Антон Михайлович? – посочувствовала Ирина. – Не принимай близко к сердцу! Лучше пойди взгляни на нашу сегодняшнюю находку. Маленькие берестяные грамотки – мы обнаружили их в большом тайнике у дальней стены.

Константин оживился.

– Грамотки? Ты хотела сказать грамоты?

– Нет.

С виду они похожи на маленькие записочки, мне показалось, что слово «грамотки» больше им подходит. В общем, сам сейчас всё увидишь.

Едва они двинулись с места, как в тиши тускло освещённого электрической подсветкой древнего обиталища раздался звонкий девичий голос.

– Константин Иванович! Константин Иванович!

Заведующий кафедры обернулся, и вопросительно глянул на звавшую. Перед ним стояла старшекурсница, кажется, её звали Алевтиной. Невысокая, с короткими светлыми волосами, уложенными каре, с большими серо-голубыми глазами и носом пуговкой – она была одной из тех взбалмошных, что заводили и вдохновляли группу на разные подвиги (порой не самые безобидные).

Таких Константин называл про себя «прыг-скок», у студентов вроде Алевтины всё шло именно так, прыжками: то они «горели» на передовой учёбы и общественных работ, то вдруг пропадали на время, чтобы вновь совершить очередной непредсказуемый прыжок.

– Я вас слушаю.