Князь Холод

– И то верно. Кругом засада получается, – я устало протер глаза, – но я ведь ничего не знаю про князя. У меня нет его знаний и памяти. Я как новорожденный ребенок в этом мире.

– Это верно. Но тут уж ничего не поделаешь. Спишем полную потерю памяти на тяжелое ранение.

3

Каурая лошадка не спеша вышагивала по каменистой тропинке. Близился полдень, и скупое осеннее солнце наконец-то прогрело воздух. Управляющий князя Бодрова Афанасий Кузьмич Сушков отер рукавом кафтана выступивший на лице пот и нервно оглянулся.

После апрельских злоключений пятеро вооруженных охранников не казались ему достаточно надежной защитой. Тогда неожиданное нападение разбойников едва не отправило на тот свет князя Михаила Васильевича, между прочим, последнего в роду Бодровых.

Разбойники. Да какие там разбойники! Семеро душегубов даже не удосужились переодеться – так и щеголяли в форме второго иноземного пехотного полка. Остальные хоть и не в мундирах были, но тоже оказались вполне узнаваемыми однополчанами графа Воротынского – тот вечно с фрадштадтцами якшался.

Конечно же всех их объявили дезертирами, но разве от этого легче?

А ведь Афанасий столько раз советовал князю избегать общества царевича Алексея и графа Андрея Воротынского, да куда там! Разве ж холопов слушают. Вот и допились-догулялись приятели: под обвинение в заговоре попали! Царевич, понятное дело, отделался легким испугом. Бодрова в годичную ссылку отправили в ненавистный Холодный Удел, что при его-то здоровье было равносильно смертному приговору.

А Воротынский на каторжные работы угодил сроком на пять лет.

Оно и понятно – будь дело серьезным, отрубили бы головы прилюдно, и делу конец. А тут по пьяному делу раздухарились удальцы, наболтали лишнего, вот и проявил царь-батюшка великодушие. Только Воротынскому его связи с Фрадштадтом боком вышли – что-то там при обыске в его переписке нехорошее вскрылось. Но он отчего-то на князя нашего осерчал, мол, тот оговорил сотоварища перед следствием, потому и нагрянули к нему с обыском.

Вот вам и повод для мщения, а предприимчивых родственников и друзей у графа предостаточно.

Тропа обогнула скалу, и настороженному взору Сушкова открылся вид на зажатую со всех сторон горами маленькую долину. Вся ее северная сторона поросла хвойным лесом, бодро карабкавшимся с равнины вверх по склону. Вытянутая в длину средняя часть представляла собой практически ровное поле, а низменную южную сторону делил на две части небольшой ручей.