Мать Уистлера

Но я уже с первого взгляда на этот шедевр, созданный матушкой природой, понял простую вещь – это моя женщина.

Эту ночь я запомнил на всю оставшуюся жизнь. Когда ко мне временами возвращалось нормальное восприятие мира, я не переставал благодарить высшие силы за этот подарок судьбы. У меня никогда не было недостатка в женщинах, желающих провести со мной время. Но, по сравнению с этим рыжим сокровищем, все они просто блекли. Да и каждая в отдельности казалась мне уже серой мышкой.

Только утром я прочитал смс от художника, который извинялся за своё опоздание.

– Что ты сделал с фантастической женщиной, которую уволок отсюда? Оприходовал?

Тут же пришлось отстукать ответ:

– Мы разбежались. Понятия не имею, где она.

Мне почему то пришла в голову совершенно сумасшедшая мысль, что если кто-то узнает, что эта красавица со мной, то её просто отнимут у меня. С чего это вдруг такие несуразные мысли возникли в моей, одурманенной сексом голове, я так и не понял.

С той незабываемой ночи моим любимым утренним занятием стал некий непристойный ритуал: я просыпался раньше неё и просто разглядывал её. Голую. Без намёка на одежду. И без желания прикрыться. Я был уверен, что она, конечно же, тоже не спит. Но и глаз не открывает. Иногда в такие минуты она даже разговаривала со мной. С закрытыми глазами. Но то, что она говорила, напоминало мне репортаж из дома умалишённых.

– В музее Орсе висит картина. Там изображено то, что ты сейчас разглядываешь у меня. Немного ниже живота. Это картина Курбе. Он был, конечно, художником от бога. Всё это выписано на том полотне очень даже реалистично. Знаешь как оно называется? Конечно же нет. Картина называется «Происхождение мира». А ещё, Курбе постоянно обвиняли в том, что это больше похоже на фотографию, порнографию, эротические фантазии во сне и наяву, чем на живопись.

– И как же такую муть могли повесить в музее?

– А её и не было вначале там. Картину заказал турецкий дипломат. Оплатил и повесил у себя. Прошло много лет. Переходя из рук в руки, она, сменив немало владельцев, наконец-то попала в музей.

– И с кого же он её написал?

– Сначала все утверждали, что это была Джоанна. Она тоже была рыжей. К тому же ещё и ирландкой. Художник Уистлер был её соседом.