Дердейн: Аноме

Ты про них слышала?»

«Слышала, – сказала Эатре. – Сегодняшний гость отзывался о них с почтением. По слухам, они ужасно похотливы, лезут ко всем женщинам без разбора и никогда не платят».

«Почему Человек Без Лица не выгонит их из Шанта?» – строго спросил Мур.

«Дикари не носят ошейников, Человек Без Лица им не страшен. В любом случае, их заставили вернуться восвояси. Похоже, набеги кончились».

Эатре заварила чай. Мур взял два ореховых печенья и отправился в сад за хижиной, где его уединение скоро нарушил окрик духовного брата Шальреса.

Мур откликнулся без энтузиазма. Шальрес вприпрыжку спустился по склону холма и встал у ограды, не заходя в сад – чистый отрок боялся осквернения. Долговязый Шальрес – с мелкими, заостренными чертами лица, гримасничавшего в постоянном возбуждении – ничем не походил на Мура. Он часто моргал и морщил нос, глаза его то выпучивались, то прищуривались, бегая из стороны в сторону. Шальрес ухмылялся, корчил рожи, скалил зубы, облизывался, заливался блеющим смехом, когда достаточно было просто усмехнуться, чесал в затылке, дергал себя за мочки ушей и широко размахивал костлявыми, нескладными руками.

Мур давно уже дивился полному несоответствию их внешности и характеров. Разве они не братья – дети одной матери, одного духовного отца? В отличие от Мура, Шальрес чем-то напоминал духовного отца, Великого Мужа Оссо – тоже долговязого и худого, как жердь, с болезненно-землистым лицом.

«Пошли, – сказал Шальрес, – ягоды собирать».

«Ягоды? С какой стати я должен собирать ягоды?»

«Потому что я так сказал.

Вот, мне выдали освященные перчатки, чтобы не осквернять ягоды женским духом. Смотри, не дыши на ягоды! Дыши в сторону, и все будет в порядке. Что ты жуешь?»

«Ореховое печенье».

«Мм-да… С утра ничего не ел, кроме галеты с водой… Нет. Мне нельзя. Оссо узнает. У него нюх, как у ахульфа. Давай, пошли!» – он перебросил к ногам Мура корзину, и в ней белые перчатки. Мур подозревал, что сбор ягод поручили Шальресу – даже чистый отрок не смел прикасаться к пище без перчаток.

Шальрес, по-видимому, придавал больше значения возможности побездельничать, нежели опасности осквернить еду, в любом случае предназначенную только для стола хилитов.

Не испытывая привязанности к Шальресу, Мур в какой-то мере сочувствовал брату, вынужденному служить жрецам – его самого ждала та же участь, и очень скоро. Мур взял корзину без дальнейших возражений: если подлог обнаружат, расплачиваться придется Шальресу.