Спой мне о забытом

 – Кстати, если я не ошибаюсь: когда я нанимал вас на работу этим утром, я четко обозначил, что третий этаж нужно вымыть к десяти вечера.

– Oui, месье, я как раз заканчивал.

Сирил вытягивает из нагрудного кармана блестящие часы.

– А сейчас уже почти десять тридцать.

Эмерик кивает и опускает взгляд.

– Oui, месье. Простите.

– Предлагаю вернуться к делу. – Сирил хлопает тенора по плечу. Эмерик вздрагивает от прикосновения, и при этом внезапном движении что-то блестит у горла. Я прищуриваюсь, чтобы рассмотреть.

Воротник рубашки чуть расстегнут, и из-под него выглядывает голубой камень на толстом кожаном ремешке. Камень чистый и яркий, как летнее небо, и так сверкает, что я хватаю собственное ожерелье, чтобы не охнуть.

Эмерик вновь шевелится, и камень исчезает из виду.

– И не переживай из-за Призрака Оперы, или что ты там видел, – продолжает Сирил. – Все находится под моим полным контролем. Муха не пролетит.

Эмерик хмурится, сводит густые брови, будто не вполне поверив, но кивает и размашисто шагает обратно.

Я понимаю, что высунулась из ниши, чтобы посмотреть, как он уходит, и провожаю глазами резкие линии широких плеч и уверенные стремительные движения длинных ног.

Когда парень скрывается из виду, а звук шагов утихает, Сирил окликает меня, не оборачиваясь:

– Исда?

Сглотнув, я выпускаю из рук кулон и прячу его обратно в вырез платья. Ладонь жжет в месте, где края украшения врезались в кожу. Я столько всего видела в воспоминаниях Эмерика: все эти цвета, свет, девочка-гравуар, и кровь бурлит, но я заставляю себя дышать медленно.

– Сирил, прости, пожалуйста. Это вышло случайно. Я…

Сирил устало взирает на меня.

– Мы не можем допускать случайностей, Иззи. Нужно быть осторожнее.

Я киваю, щеки горят под маской.

– Знаю. Я забылась.

Он вздыхает и указывает на лестницу.

– Пойдем?

Подобрав вспотевшей рукой юбки, я иду за ним на четвертый этаж и дальше по коридору к резной дубовой двери в его кабинет.

Он вставляет в замок большой металлический ключ, поворачивает его со скрежетом и толкает дверь. Комната дышит в лицо холодным воздухом. Я захожу внутрь вслед за Сирилом и начинаю зажигать настенные светильники, а он подходит закрыть окно и надежно запереть его на щеколду.

Сирил обычно так взбудоражен во время наших ночных бесед после представления: болтает о продажах билетов, о выручке, о том, в каком восторге были посетители, прощаясь с ним.