Полный газ

Я видел близких за работой, слушал их застольные беседы и пришел к логическому заключению: если ты сидишь за клавиатурой по паре часов каждый день, рано или поздно кто-нибудь заплатит тебе кучу денег за усердие. (И что вы думаете? Оказалось, правда.)

Если погуглить «как написать книгу?», вы получите миллион полезных советов, но тут есть грязная тайна. Это просто математика. Нет, арифметика – сложение за первый класс. Пишите три страницы в день, каждый день. Через сто дней вы получите триста страниц. Напечатайте слово «конец».

Готово.

Я написал свою первую книгу в четырнадцать. Она называлась «Полночная еда» и рассказывала о частной академии, где пожилые дамы, владелицы кафе, убивают студентов и кормят ими остальных назавтра в обед. Говорят, мы то, что мы едим. Так вот, я съел «Фанго» и написал нечто содержащее все мыслимые достоинства буквально просящегося на экран ужастика.

Вряд ли нашелся бы кто-нибудь, способный дочитать сие творение до конца, – кроме, возможно, моей мамы. Как я сказал, написание книги – всего лишь математика.

Написание хорошей книги – вот это совсем иное.

Я хотел научиться ремеслу; я им пока не обладал… но два блестящих писателя под одной крышей со мной… а сколько романистов приходили к нам в гости… Дом 47, Западный Бродвей, город Бангор, штат Мэн – то был адрес лучшей в мире, хотя и мало кому известной школы литературного мастерства… Правда, не могу сказать, что мне это пошло впрок, и тому имелись две серьезные причины. Я плохо умею слушать, а уж учиться и того хуже.

Потерявшаяся в стране чудес Алиса замечает, что дает себе часто прекрасные советы, но крайне редко им следует. Со мной – то же самое. Ребенком я получал много великолепных советов и никогда не принял ни единого из них.

Есть люди-визуалы; есть те, кто по крохам тщательно собирает массу полезной информации из лекций или обсуждений в классе. Я же все, что когда-либо узнал насчет написания текстов, – добыл из книг. Мой мозг не успевает за беседой, а напечатанные на бумаге слова – ну они-то готовы меня подождать.

Книги терпеливы к таким тормозам, как я. А вот остальной мир – нет.

Мои родители знали, что мне нравится писать, хотели, чтобы я преуспел, и понимали, что порой попытка что-либо мне объяснить напоминает беседу с собакой. Наш корги Марлоу понимал только важное: «гулять» и «есть». Ему хватало. Не могу сказать, что мои мозги были развиты заметно лучше.

И потому родители купили для меня две книги.