Цена Империи

Даже не пикнул, когда его штопал лекарь. И всем своим видом показывал, что не боится ни боли, ни смерти.

Но умирать все равно не хотелось. И даже как-то не верилось в собственную смерть. Наверное, так всегда и бывает…

Коршунова забрали из палатки последним.

– Давай, давай, пошевеливайся! – бородатый легионер в помятой кирасе с дубинкой в руке легонько подпихнул Алексея в спину. – Выходи давай!

За те часы, что Коршунов, связанный, провалялся в палатке, вокруг вырос маленький город. Римский лагерь. Ровные ряды палаток, деловитая суета.

Пробегавший мимо легионер со связкой пилумов приостановился, полюбопытствовал:

– Это что, варварский рикс?

– Давай проходи! – рявкнул бородатый, замахнувшись своей дубинкой.

Любопытный тут же припустил прочь.

Охранники у южных ворот лагеря посторонились, пропуская Коршунова и его «эскорт»…

Их разместили вдоль обочины. Всех, кто остался в живых. Коршунов шагал по пыльной дороге, по крестообразным теням. Он старался не хромать и смотреть прямо перед собой.

Не смотреть ни по сторонам, ни вверх, ни на дорогу, на которой лежали тени вкопанных вдоль обочины крестов.

На душе было мерзко. Это он привел их сюда. На смерть. Одно утешение – он умрет вместе с ними. Если, конечно, победители не придумали для него что-нибудь особенное…

Нет, не придумали. Зато отвели почетное место: на самом верху, между скулди и Агилмундом. Две ямы по локтю глубиной и грубо сколоченный крест в виде буквы «х».

– Ложись, варвар! – скомандовал бородатый.

Коршунов медлил – у него возникла мысль: а не броситься ли сейчас прямо на римские копья? Умирать – так уж сразу!

Нет, не годится. Это все равно что сбежать, бросив своих… которые еще живы. Пожалуй, он не имеет права оставить их умирать… в одиночестве.

– Ложись, варвар, больно не будет! – повторил легионер, по-своему истолковав медлительность пленника.

– Да пошел ты… – по-русски пробормотал Коршунов.

И выполнил команду.

Больно и впрямь не было. Если не считать того, что болели раны.

С десяток легионеров ухватились за канат. Основания бревен соскользнули в ямы, уперлись, и крест начал медленно подниматься вверх, унося Коршунова навстречу светлому южному небу.

Через пару минут все было кончено. Крест встал вертикально, Коршунов «сел верхом» на вбитую в крестовину палку, принявшую на себя его вес. Бородатый еще разок проверил, хорошо ли привязаны к кресту руки и ноги Коршунова, удовлетворенно кивнул и удалился.