Римский орел

 – Лучше умереть в бою, чем сдохнуть у ног их поганых богов!

– Ты правильный мужик, Плавт, – сказал Геннадий. – Только немножко пессимист.

Кентурион засмеялся. Понял. Похоже, и с чувством юмора у него порядок. С чувством черного юмора. Внезапно Черепанов понял, что настроение его совершенно необоснованно поднялось на три позиции. Безо всяких на то объективных причин, лишь потому, что рядом появился этот римский сотник[6 - Численность римской кентурии (центурии) колебалась от шестидесяти до ста человек.].

Летчики – суеверный народ.

А космонавты – самые суеверные из летунов. Слишком многое по ту сторону атмосферы не поддается рациональному объяснению. С непредусмотренными факторами можно было бороться – используя наиболее простые системы, дублируя все, что можно… Но это далеко не всегда помогало. А бывали ситуации, когда даже двойное и тройное дублирование не защищало от случайностей, статистически маловероятных, но приводивших к катастрофическим последствиям. Посему летчик-космонавт Черепанов в случайности не верил, зато верил в благосклонность римской богини Фортуны. Нет, он не был фаталистом, во всем полагавшимся на Судьбу. Просто в список учитываемых управляющих факторов Геннадий включал эту самую случайность. Со знаком плюс или минус. Так что можно было надеяться, что серьезный парень Гонорий Плавт появился тут не затем, чтобы скрасить Геннадию последние часы.

– Нет, дружище, – сказал подполковник Черепанов. – Умереть с честью – не лучше. Пусть лучше они умрут с честью.

А мы с тобой еще поживем немного…

Глава четвертая

Шаманский консилиум

Им дали пожить еще немного. Четверо суток. Дни подполковник тратил на беседы с соседом, ночи – на аккуратное и незаметное расшатывание слабых прутьев. Дело двигалось. Если бы еще хороший дождик прошел и ремни намокли, было бы вообще замечательно. Но дождя не было, а на четвертый день затишье кончилось. С самого утра на острове появились шаманы. Не меньше двадцати. Большинство тут же отправилось наверх, но пятеро двинулись к клеткам.

Предводительствовал совсем замшелый дед, опиравшийся на плечи двоих «подмастерьев», чьи физиономии были так густо исчирканы шрамами и татуировками, что от положенной по рождению внешности практически ничего не осталось. Зато на костях у парочки наросло столько мускулатуры, что с лихвой хватило бы на троих. Остальные шаманы были старыми знакомцами: один – личный «куратор» Черепанова, второй – лысый дедок, руководивший его «купанием».