Лучезарная нимфа

Через день должны были состояться бега, устраиваемые вступающими в должность консулами, но Юлий уезжал из Рима, поэтому с некоторой долей сожаления смотрел на эти предпраздничные приготовления. Позади Юлия замер в ожидании молодой человек, чья смуглая кожа, особый разрез глаз и рисунок губ, выдавали в нем уроженца Египта. Он был высок и мускулист.

– Окажи мне одну услугу, Кефей, – произнес Юлий Публий Гай, не оборачиваясь к собеседнику, – И я отпущу тебя на свободу. Более того, снабжу деньгами, чтобы ты мог вернуться на Родину.

Глаза молодого человека до того безучастно-печальные мгновенно вспыхнули.

– Что я должен сделать?

– Не радуйся раньше времени, – отозвался Юлий, – может моя просьба не понравиться тебе. Принуждать я не стану.

Лысая голова дернулась на сутулых плечах.

– Что я должен сделать? – повторил Кефей

– Соблазнить мою жену, – тихо ответил Юлий

– Что? – переспросил тот, решив, что ослышался. Широко открытыми глазами он смотрел в спину своего хозяина.

Юлий медленно обернулся, на его раздувшемся от жира лице играла кривая усмешка.

– Ты должен соблазнить мою жену, – сказал он, – Видишь ли, я знаю, что она мне изменяет, весь город знает, но уличить ее в этом не могу. Слишком она хитра и изворотлива. Например, однажды ее служанка сказала мне, что в мое отсутствие госпожа предавалась любви с одним из наших рабов. То же подтвердили еще две. Жена заявила, что все они лгуньи, велела выпороть их и сослала в поместья. В другой раз отправилась к подруге в палантине, вся разряженная, а вышла от нее в простом платье, закутанная с ног до головы в черное покрывало.

Один из носильщиков узнал ее и рассказал мне, что ее не было часа два, после чего она вернулась, переоделась и вышла от подруги как ни в чем не бывало. Когда я спросил ее об этом, она рассердилась, сказала, что носильщик ошибся или нарочно порочит ее, потому что утром она отчитала его за опоздание. Ее подруга тоже, естественно, все отрицала. Несколько раз в нашей спальне оказывались чужие вещи. Мужские вещи. Юлия только смеялась, каждый раз, называя меня впавшим в маразм стариком, который не может вспомнить собственных вещей. В последнее время она стала осторожнее. Ни от кого я больше не слышу порочащих ее сплетен. Уверен, слуги просто боятся быть наказанными за доносы, а знакомые все наперечет очарованы ее лживой красотой и мнимыми добродетелями.

Мне тяжело. Я устал от ее лжи и измен. Она открыто издевается надо мной.