Волверин

За десять лет службы на границе, Марк успел и саблей помахать, и на зверье лесное поохотиться, но вот как быть с оборотнем, у которого тело зверя, но разум вполне себе человеческий, он не знал. Разве что на свой страх и риск пойти в атаку, и как только зверь бросится – сразить в прыжке… Вот только оборотень внезапно сам пошатнулся, но устоял, широко расставив лапы, страшно оскалился, вздыбил шерсть, не отрывая взгляда от человека. А ведь он и сам боится, понял Марк. Поведение оборотня с самого начала казалось странным: заговорил с человеком, которого мог разорвать, а потом и вовсе посоветовал убраться.

Загнанные в угол подранки кидались с удесятеренной яростью, намереваясь дорого продать свою жизнь, а этот наоборот пытался отогнать, угрожающе щелкая клыками.

– Эх, не видать мне шкуры новой, – вздохнул Марк, опуская руку с топором.

Зверь настороженно следил за ним, скаля острые клыки в полпальца длиной, но с каждым мгновением на черной морде все явственнее проступало недоумение.

– Ты что задумал?!

– Злодейство немыслимое совершить, – доверительно сообщил Ягре. – Нежити поганой пособить хочу.

Теперь уже волк попятился от него, решив, что странный человек умом тронулся.

– Тебя как зовут, хвостатый?

– Тебе-то какая разница?

– И то верно, – рассудил десятник. – Тогда будешь Чернышом.

Желтые глаза полыхнули лесным огнем.

– Это собачья кличка!

– Ну ты же мне имя не называешь, – пожал плечами Ягре, потирая озябшие ладони.

 – Меня, кстати, Марком зовут.

– Эрик, – нехотя представился оборотень. – С чего ты решился мне помогать?

Мужчина довольно усмехнулся.

– Знаешь, Эрик, я всюду слышал, что оборотни совершенно безумны и кровожадны, а ты почему-то на овец охотишься, да гусей таскаешь. Сарай кузнеца твоих лап дело? – дождавшись утвердительного кивка, он продолжил: – На людей не бросаешься, хоть и оголодал за эти дни, а никого из деревенских в лесу не тронул.

Да что там сборщики хвороста, ты и меня бы завалил, если бы захотел, конечно. Верно говорю?

Волк молчал, хмуро глядя на нежданного собеседника, который уже начал притопывать от холода.

– Стало быть, на принца и его свиту не ты накинулся, а кто-то другой, кто все еще рыщет по округе и может в любой момент вернуться…

– Не вернется, – глухо отозвался Эрик.

– Почему это? – удивился десятник, подмечая, как тоскливо он это произнес.