Крылья

Ангел кричала, пальцы еще сильнее сжимали сталь, костяшки побелели, ногти впились в ладони по другую сторону металлической трубки, колени вдавливало в пол с неимоверной силой, с силой, равной которой она еще не видела, с силой, с какой Оно рвалось прочь из нее. Ее словно крошило, истирало в пыль, раздирало пополам, и она ничего не могла с этим поделать.

Ангел кричала. А оно вырвалось.

Оно не ограничилось одной точкой, одним проходом.

Оно рвало всю спину.

Ангел кричала, а кожа лопалась и повисала клочьями вдоль огромной раны во всю длину позвоночника от шеи и до поясницы.

Ангел кричала, а кровь разбрызгивалась по кабинету и капала на пол.

Ангел кричала, а из зияющей раны на свет пробиралось Оно. Голое, окровавленное, беззащитное и жестокое.

Ангел кричала. А Оно расправлялось, продолжая то, что начало еще у нее внутри. Оно набирало мощь, раздувалось, вытягивалось в длину… Вот оно уже коснулось пола, вот нависло над ее головой с другого края…

Кровь капала на пол.

Пальцы немели от напряжения. Спина горела огнем.

Ангел переставала кричать.

Ангел рыдала. А из ее спины воздымалось Крыло.

8

Медведь едва не задохнулся от ужаса при первом же звуке ее крика.

Когда он вошел в кабинет, он ужасно нервничал. В его голове все никак не укладывалось то, что он увидел на снимке.

Конечно, порой мутации – так он предпочитал это называть – происходили, на свет появлялись уродцы, калеки. Это случалось как по прихоти природы, так и по вине человека.

Но подобные генетические дефекты никогда не проявлялись настолько спонтанно, они могли быть выявлены уже в утробе матери, уже на первых днях жизни эмбриона можно судить о его нормальном, здоровом – или аномальном будущем строении.

Но Ангел ведь была абсолютно обычной. Конечно, для него она всегда была и будет особенной, самой загадочной и странной… Но это душа и характер. А сейчас речь шла о ее теле. Оно всегда было нормальным. Ему ли этого не знать… Сколько дней и ночей он провел, изучая ее тело.

Исследуя каждую ложбинку и впадинку, каждую выпуклость и наклонность, каждый изгиб и полуоборот… И кому, как не ему, знать, что в ней не было дефектов. Она была совершенна… Она была нормальна.

Поэтому он просто никак не мог объяснить то, что сейчас происходило с ней. Если бы он хоть когда-либо находил хоть какие-то зачатки чего-то подобного, малейшие признаки, едва уловимые симптомы… Но ничего не было.