И снова о любви

Впереди рабочий день с надоевшей до чертиков работой, с ее напрягами и вечно недовольным начальством…

Радио было едва слышно. Вечерние новости, как всегда, переливали из пустого в порожнее. Сегодня в передаче дикторы мыли кости очередному проворовавшемуся и пойманному за руку политику. Пропесочивали кого-то еще, кто был в свое время слаб на передок. И вот теперь ему это сильно припоминают, как раз когда он имел нахальство пойти против главного, выдвигая себя в возможные цари местного уголка вселенной.

Все было обыденно и противно. Хотя, с другой стороны, желание подглядывать в чужую жизнь заставляло продолжать прислушиваться к радио-бубнежу. В конце концов, при всей непотребности контента, радио не давало заснуть. Это было еще одной причиной, почему ему все еще позволялось жить на приборной доске машины.

– Добрый вечер, тетя Люда, – проходя мимо почтовых ящиков, окликнул он соседку по подъезду. В тусклом желтушном свете лампочки, одиноко свисающей с потолка, пожилая уже соседка выглядела слегка жутковато, и только задорный блеск глаз и добрая улыбка разбавляли это неожиданное впечатление.

– А, это ты, милай… – она слегка тянула гласные и акала на местечковый манер, – и тебе не хворать. С работы?

– Ага.

– Поздно ты, Леш… вон – ночь почти на дворе. Что ж за работа-то такая? С утра и до ночи…

– И не говорите, теть Люда. Давно уже пора в отпуск с таким графиком… хотя, похоже, нужно в отпуск на Марс лететь. Чтоб не дергали. Да и оттуда достанут.

– Никакой личной жизни. Прямо Стаханов, да и только!

– Ударник каптруда.

– Ну, иди, иди, ударник…

Лифт не работал уже несколько дней и сиротливо сидел в своем сетчатом гнезде-рукаве на первом этаже. Тетя Люда осталась внизу, а он, тяжело переступая со ступеньки на ступеньку, стал подниматься наверх. «Как старик, прям», – подумал он. «И это в неполные тридцать пять? Так и до одышки недалеко. И пузо скоро будет перекрывать передний обзор».

На кухне аппетитно шкворчала на сковородке яичница с обрезками докторской, а рядом маняще расположился запотевший стопарик.

За окном ветер перебирал мокрые осенние листья старого каштана, как будто просматривая их насквозь на свет фонаря.

На экране еще мелькали кадры вчерашнего сериала, когда в дверь постучали. За дверью стояла тетя Люда.

– Милай, веревки на чердаке не поможешь подтянуть? Белье до полу отвисает.

– Сейчас?

– Ну а когда? До завтра скиснет мокрое.