Проект «Индиго»

Выживаем, как можем. Знания? Но тебе и так собирались показать наши уроки. Тогда что, Клео?

Я теряю равновесие и падаю на попу, ударяясь копчиком.

– Да чего ты привязался? – начинаю злиться. Этот мальчишка постоянно оказывается у меня на пути. Говорит странные вещи, словно знает обо мне что-то, чего не знаю я. – Что тебе нужно от меня?

– Я хочу, чтобы ты ушла. Ты здесь чужая, хоть и наша, – он опять говорит загадками.

Поднимаюсь и отряхиваюсь. Копчик ноет. Надо же было так глупо потерять равновесие. Еще и этот мальчуган вздумал меня пугать.

– Что ты имеешь ввиду? Ты можешь нормально объяснить или нет? – я понимаю, что срываюсь на крик слишком поздно.

Мальчик смотрит на меня исподлобья, кривит губы и вдруг начинает плакать. Сейчас он как никогда похож на обычного напуганного ребенка.

– Эй, ну, ты чего? Тише. Перестань, – сейчас Иннокентий услышит, подумает, что я над ребенком измываюсь. Ужасное чувство неловкости. Никогда не умела ладить с детьми. А когда эти создания еще и ревут, меня это приводит сначала в смятение, а потом в бешенство.

Мальчик не успокаивался, и тогда я решила резко сменить тему. – А у тебя есть родители?

Переключение внимания сработало.

– Нет. Никого. Они мертвы, – мальчик пронзает меня взглядом, но плакать перестает, хоть губы у него все еще дрожат.

– А как тебя зовут? – надо закрепить результат.

– Витя, – парнишка вытирает нос рукавом и хлюпает.

Я старательно улыбаюсь ему.

– Хочешь конфетку? – спрашиваю я, роясь в кармане куртки, там точно завалялся леденец.

Надо как-то задобрить этого мальчика, а дети обычно любят конфеты.

– Зачем мне твоя конфета? Наши тела просто оболочки, которым хватает минимальных благ. Конфета доставит всего лишь минутное удовольствие. Лучше пожертвуй денег школе. Так ты принесешь пользу всем.

Я стою и ошарашенно хлопаю глазами.

– Витя, тебе точно шесть лет?

Его глаза по-прежнему сканируют меня. Хочется прикрыться, заслонить себя чем-то. Мне не нравится этот мальчик. Он кажется милым, но только до тех пор, пока ты не заговоришь с ним.

В теле ребенка скрывается настоящий взрослый. И он слишком много знает об этом мире.

Даже я бы ни за что не отказалась от конфеты, а этот ребенок сказал, что она ему не нужна. Странный.

– Телу шесть, – соглашается мальчик. – Но я знаю, что мне больше. Я помню свои прошлые жизни. Помню войну. Помню, как меня убил совсем молодой парень. У него тряслись руки, на голове окровавленный бинт. Мы стояли в лесу. Оба изможденные.