Полёт журавля. Пазлы

Ласковым было это лето. Сквер, окутанный волшебством ночи и освещаемый лишь луной, уносил мысли парня далеко-далеко. Вероятно туда, где он бывал иногда только в своих снах.

Неспешная облачная свита покидала луну, собираясь встречать рассвет. На востоке забрезжила тоненькая полоска алых лучей. Часов у парня не было. «Должно быть около пяти», – подумал он, вытягивая затекшие ноги. – «я тут уже часа четыре».

Горизонт неумолимо светлел. Машины стали проезжать чаще. Слышались короткие предупреждающие сигналы – три человека перебегали дорогу напротив сквера, но не свернули, направившись через мост в другую часть города.

Запели птицы. Парень поднялся, взял куртку, слегка размял ноги и стал спускаться, решив, что сегодняшний вечер закончен. Сунув руки в карманы, он нащупал бумажку с адресом Кати. Слегка сжал ее и улыбнулся.

«Она же так и не знает моего имени, – подумал он и вздохнул. – Странная она. Хотя может мы в чем-то схожи», – размышлял парень крепче сжимая листок и проходя в бронзовую арку.

***

Стучали колеса.

Высокий парень лежал на нижней полке плацкартного вагона. Время перевалило за полночь и в другом конце вагона слышались приглушенные голоса и редкий смех. Ночь была темная. Мерное движение поезда, уносящего Мишу из родного города, не вызывало в нем никаких эмоций. Ночь молчала и парень смотрел в ее таинственные глубины. Маленькие звездочки мелькали за окном – должно быть поезд поворачивал, потому ускорились обычно недвижимые звезды, подчинявшиеся лишь скорости вращения земли и уплывавшие за горизонт по ее власти. В ногах Михаила стояла гитара. Это была самая ценная для него вещь, которую он захватил из дома, когда все-таки решился на побег. Отец сидел на кухне и пил. Он всегда пил. Уставшая от жизни мать иногда присоединялась к нему. Потом они дрались, после этого засыпали, а с утра вставали и шли на работу. Отец Миши был слесарем, мать – швеей. В общем они были неплохими людьми. По привычке жаловались на жизнь, по той же самой привычке, должно быть засевшей в человеческих генах, обвиняли в трудностях своего сына. Миша работал на заводе. Родители, вопреки своему поведению и жалобам на жизнь, не просили у сына денег. Никогда. Возможно потому, что они не знали о том, что парень их получает. Но Михаил точно помнил, что рассказывал им. Поэтому данную черту своих родителей он считал благородством. Алмазом, доступным для понимания не каждому. Возможным лишь в такой ситуации. Более точного определения он подбирать не решался.