Так становятся звёздами – 1

 – И спустила стрелу с арбалета.

– Стреляла в парламентёра под белым флагом? – усомнилась Гаитэ во вменяемости матери.

Это было слишком даже для царственной герцогини.

– Не в него – всего лишь ему под ноги. А я в жизни не встречал лучника лучше герцогини. За всю мою жизнь она не промахивалась ни разу!

– Понятно. Что было потом?

– Потом негодяи стали шантажировать госпожу жизнью её сына. Они выволокли его к осадным башням, растянули на дыбе…

Сердце Гаитэ болезненно сжалось. Разумом она понимала, что пытали юношу, но воображение упрямо рисовало зарёванное личико пятилетнего малыша с пухлыми ручками.

– Сезар требовал от вашей матери немедленно сдаться на его милость, преклонить колени перед его отцом-императором в обмен на жизнь наследника Рэйвдейла. Но даже после того, как мальчику на глазах матери отрезали мизинец, герцогиня не дрогнула.

– Чего ж ей дрожать? – прошептала Гаитэ, задыхаясь от отвращения. – Пальцы-то не ей отрезали.

– «Твоего сына ждёт смерть из-за тебя! – кричал Сезар.

 – Так каков будет твой ответ?

– Никогда не преклоню колен перед тем, кого презираю, – ответила герцогиня. – Можешь убить моего сына, я могу родить ещё десятерых. Но честь у меня одна!

«Это твоё последнее слово?».

«Да», – ответила она непреклонно.

– И они убили моего брата?! – в ужасе сжала руки Гаитэ с такой силой, что хрустнули пальцы.

– Они увели его в лес, сеньорита, и больше никто из наших людей юного герцога не видел.

Гаитэ могла представить себе, что чувствовал Микки в тот момент.

Когда-то её тоже поставили ниже чести, совести и долга. Может быть в чьих-то глазах подобные убеждения и заслуживают уважения, но лично для неё они равнозначны бездушному безразличию.

– Выходит, Тигрица пожертвовала тигрёнком ради замка? – холодно протянула Гаитэ. – Что было потом?

– Потом заговорили пушки. Они всё били и били, но не долетали до наших стен, изрядно всех веселя. Однако веселились мы, как скоро выяснилось, рано. Разрушив фундамент в том месте, где был подземный ход, враги заставили одну из башен рухнуть, как сложившийся карточный домик, погребая под собой людей и открывая врагу проход внутрь.

Объявив общее построение, Фальконэ повёл своих людей в атаку. Кавалерия под его предводительством ворвалась во внутренний двор. Они выпрыгивали, как демоны, прямо из оседающей серой каменной пыли, что клубами металась повсюду. Они рубили, кололи всех, без разбора, кто попадался под руку: женщин, стариков и детей.