Голубой кедр

В этой женщине было нечто, лишавшее рассудка и осторожности. Прыжком спуститься к речке, перебежать по ее камням, приблизиться, взглянуть в непроницаемую тьму глаз… Однако едва лицо приблизилось, как Лебедев, после мгновенного помрачения, вновь увидел себя на крыльце домика, уткнувшимся в пахнущую сырой древесиной дверь.

Оглянулся – поздно: женщина уже медленно поднималась по сопке, словно бы таяла, растворяясь в сумраке тайги.

Короткий хрипловатый смешок заставил Николая повернуть голову.

Прямо на траве, уже тронутой первыми заморозками, сидели, прислонясь к стене избушки, два старика. Один – худощавый, круглолицый, с редкими седыми волосами, собранными в косицу, со множеством резких морщин на смуглом, будто прокопченном лице с тяжелыми веками, почти закрывающими узкие глаза, – был одет в засаленный халат мутного, неразличимого цвета с черным орнаментом на подоле, в мягкие торбаса. Он то подносил к щелке сухого старческого рта тонкую трубку, то отводил ее в сторону, меланхолически выпуская струйки серого, словно бы тоже старого, седого дыма.

– Зачем дверь обнимаешь, а? – спросил он со всей серьезностью протяжным, скрипучим голосом. – Бабу обнимай лучше, зачем дверь? Елка холодная, сырая деревяшка. Ай-я-яй! Баба лучше!

Другой старик мелко перетряхивался от смеха. Лебедев с изумлением узнал своего недавнего гостя: старичка, пахнущего сеном. И только тут до Николая начала доходить ситуация. Он вспомнил непонятное проникновение старика в дом, его странные речи, мохнатую ладонь, прижатую к своему лицу, усыпляющий запах сена, пробуждение бог знает где…

– Чудится мне, что ли? – пробормотал Лебедев.

– Прежде больше чудилось! – живо отозвался его знакомец. – Народ был православный, вот сатана-то и смущал.

– Сатана?!

– Ну, сила нечистая. Мы-то вот кто? Нечисть, нежить – одно слово!

– Вы?! – невежливо ткнул пальцем в «своего» старика Николай.

– Агаюшки, ага, – закивал тот.

– Не понимает, однако, – согласился тот уныло.

– Ты, внучоночек, присядь покудова, – ласково пригласил первый старичок. – Мы с тобой никак промашку дали.

– Да в чем все-таки дело?! – потребовал объяснений Лебедев.

– Дело – оно простое. Деревенька, вишь ты, была тут в старину.