Твой враг во тьме

Нет, в этом году ничего не скажешь: безвылазно живут. Вроде как у самого Нечаева сердце прихватило, врачи приказали жить на свежем воздухе и в город не соваться. Сидят теперь тут, с цветочками ковыряются. Хотя «виктория» у них уродилась потрясная и огурцы хорошо пошли. До мордюковских далеко, конечно, да ведь они с женой земле с утра до ночи кланяются, и Жанночка, дочка, помогает. Нечаевскую же Лёльку Мордюков раза два всего на огороде и видел.

Все это он и выложил усатому, подтверждая, что с Нечаевыми в самом деле знаком.

При Лёлькином имени тот враз стойку сделал:

– И ее знаешь? Это хорошо… Это очень хорошо, дяденька, потому что о ней речь и пойдет.

– Н-ну? – осторожненько подал Мордюков голос.

– Ну… понимаешь, я Лёлькин жених, – заявил усатый и покосился на Мордюкова, словно хотел проверить, как он к этому отнесется.

А ему-то что? Жених, муж, хахаль – дело ваше, люди добрые, дело молодое! На доброе вам здоровьичко!

– И когда свадьба? – вот и все, что сказал.

«Чебурек» блеснул зубищами… Как у волка зубы у него, точно!

– Да я хоть бы и сейчас! Не отходя от кассы! И сама Лёлька не возражает, даже наоборот.

Но вот родители ее…

– Неужели против?

Мордюков слукавил, конечно, изображая удивление. Ежу понятно, что этакого усатого, черноглазого да черномазого Нечаевы и к забору на сто шагов не подпустят, не то что к доченьке своей беленькой в постельку. А что уж в ней такого особенного? Дылда белобрысая! Мордюков – мужик ничем не обиженный, а ей, версте коломенской, по плечо.

Идет, бывало, поверх головы прищурится… И чего форс такой гнет? Двадцать пять уже, а все еще в девках сидит. Нет, с его Жанночкой такого не будет, это точно! Она у него махонькая такая, ладненькая да складненькая…

– Ну и чего ты от меня хочешь, не пойму?

– Пошевели мозгами, – хмыкнул черный в усы.

– Записку, что ли, передать? – опять сыграл Мордюков дурачка. – Так ведь у них небось телефон…

– Ладно тебе пинжака из себя строить. Мне твоя помощь в другом нужна.

Лёлька тебя знает в лицо?

Мордюков кивнул.

– Отлично. Поедешь к ней домой и скажешь, что тебя ее мамаша послала. Мол, отец заболел, надо помочь. Пусть, мол, на субботу-воскресенье с тобой приедет. Чего конкретно говорить, это мы с тобой потом обмозгуем. Посадишь ее в свою лайбу, а возле поворота на карьер, сразу за Окским…

Он примолк, улыбнулся хищно.

– Ну, и чего будет?

– А ничего особенного. Я вас там ждать буду.