Мамина дочка

Я долго думала, как задать вопрос, и получилось у меня следующее:

– Мамочка, как ты думаешь, мой… отец, он сейчас живет в нашем городе?

Слово «отец» я произнесла с заминкой, таким непривычным оно для меня было. Кажется, до того случая я ни разу не сказала его вслух. Про себя же – миллионы раз.

Мама накрывала в тот момент на стол, она коротко глянула на меня и ответила еще короче:

– Я не знаю.

Но я уже осмелела и поспешила со следующим вопросом:

– А… кто он вообще?

– Тебе назвать фамилию? – ровным голосом осведомилась мама.

 – Она тебе ничего не скажет. Так что не забивай себе голову.

– Но, мамочка, – заныла я.

– И имей в виду на будущее: всякий раз, когда ты будешь спрашивать меня об отце, я стану подозревать тебя в предательстве, – невозмутимо закончила мама и опустила на стол кастрюлю с борщом.

Я просто обалдела от таких слов:

– Почему в предательстве?

– Я буду думать, что жизнь со мной перестала тебя устраивать и ты начинаешь поиск новых вариантов. Иначе как еще объяснить, что тебя волнует имя человека, которого ты никогда в жизни не видела.

Иногда мама бывала просто невыносима. Когда у нее делалось вот такое отстраненное лицо, мне хотелось рыдать. Хорошо хоть, она была отходчива, и стоило заговорить о чем-то другом, мама будто оттаивала и становилась родной и веселой. Снова можно было общаться с ней, как с самой близкой подружкой, дурачиться и хохотать до слез. Но в этом таилась и некоторая хитрость: никогда не удавалось поговорить с ней о том, о чем она говорить не хотела.

Больше я об отце не спрашивала. Но думала о нем каждый день. Я создавала его портрет из тех черт, которые были у меня, но отсутствовали у мамы. Мама была невысокого роста – а я росла как на дрожжах. Волосы у мамы были светлые и пушистые – мои темнее и гуще. Мама терпеть не могла сладкое – а у меня, если за день не съем десяток конфет, могла начаться истерика. Мама прекрасно пела – меня с первого класса определили в художественную школу. Я решила тогда, что мой отец наверняка какой-нибудь известный художник, и с тех пор не пропускала ни одной художественной выставки.

В моей комнате над кроватью висел портрет отца, созданный мной методом вычитания маминой внешности из моей. Правда, портрет этот был как бы невидимкой: он прятался за фотографией двух играющих котят в металлической рамке.

Иногда, когда мы шли с мамой по улице, я представляла, что с другой стороны идет мой отец. Я сжимала свободную ладонь так, как будто держала его за руку.