Красное солнце валькирии

Стоит ли начинать снова нажираться по вечерам?

Софья мельком взглянула на свое отражение в кухонном окне и дернула плечом.

Подумаешь! Ничего страшного не наблюдается! Завтра музей закрыт, экскурсий не будет, она вернется пораньше и приготовит овощи на пару и салатик из морской капусты. А сегодня спасти ее жизнь могут только отбивнушка и большущая кружка очень сладкого кофе! Глюкозу восстановить!

Софья перевернула на сковородке мясо и свободной рукой почесала голую ногу. До чего же здорово жить одной! Можно даже халат не надевать.

Трусы и лифчик вполне сойдут за домашнюю одежду. Да, в принципе, можно обойтись одними трусами. Все равно разглядывать некому.

Кирилл любил, чтобы дома она ходила в нарядном длинном халате с запахом, на манер японского кимоно, а спала в пеньюаре. Непременно в пеньюаре!

Софья усмехнулась и посолила мясо. Еще три минуты, и ее ждет несусветное блаженство. Можно будет даже почавкать. Так мясо намного вкуснее.

Кирилл требовал, чтобы стол к ужину был сервирован по полной программе: с ножами для салата и мяса, салфетками, засунутыми в серебряные колечки, и прочими изысками.

Это было не просто утомительно. Это бесило.

Теперь можно смело обойтись без колечек, резать мясо кухонным ножом и есть картошку прямо со сковородки. Красота!

Свинячить она, конечно, не будет, но горчицу зачерпнет вилкой, а не специальной ложечкой. Все равно делиться не с кем.

Старую-престарую однушку на Моховой, совсем недалеко от Фонтанки, доставшуюся ей после развода, она полюбила сразу.

Во-первых, здорово, что ее не выселили в коммуналку, а во-вторых, это жилье гораздо ближе к работе, чем их дом на берегу Финского залива, от которого до музея три дня лесом, а потом на собаках. Водить машину она не умела и ездила на общественном транспорте. Это было что-то! Кстати, Кирилл никогда не призывал ее оставить работу. Его все устраивало: и общественный транспорт пять дней в неделю, и сумки с продуктами, которые приходилось от остановки таскать в руках, и то, что после ужина она просто отрубалась и ничего не требовала – ни исполнения супружеского долга, ни даже разговоров.

Неужели он знал, что надолго она в его жизни не задержится?

А впрочем, какая теперь разница? Ведь не он ее выгнал. Она сама от него ушла. Да какое ушла! Бежала, как Есенин за комсомолом, то есть «задрав штаны»!

Софья выложила мясо на тарелку, выгрузила из баночки кучку оливок, нарезала помидоры и присыпала всю эту красотищу кинзой пополам с укропом.