Однажды в Пупырках

И довольный своим каламбуром, седовласый дед ударил широкой ладонью по закрытой дверце.

Да что ты? Парнишку надо вызволять. Задохнуться же может с гусаком- то! забеспокоилась худощавая старушонка.

Эй, шелупонь деревенская, открывай! Выходи давай! – грозно прикрикнул Михаил Пантелеевич.

Но никто из сейфа так и не вышел.

Не выходит, боится небось, предположил пенсионер и развёл руками в стороны.

Да, конечно, боится! Знает, чьё мясо кошка съела. затараторила бывшая директриса и тут же спохватилась, А что гусак то мой, не гогочет? Не уж то, сдох уже?

Да, тьфу, ты! Так быстро не дохнут! Вскрывать как-то надо сейф-то!

Послушай, а он разве с внутренней стороны запирается?

Михаил Пантелеевич почесал рукой затылок и растерянно ответил:

Да, нет, вроде.

Так что же ты стоишь, как пень?!

Анна Тимофеевна ловко подскочила к металлическому шкафу, решительно ухватилась за поворотную ручку и с силой рванула её на себя.

Дверь послушно поддалась. Старушка вскрикнула и ухватилась за лицо руками.

Озадаченный пенсионер нетерпеливо заглянуть внутрь, но ничего не обнаружил, так как увидел перед собой одну лишь пустоту.

Как? Этого не может быть! Мы же сами видели, как он туда залез! качая головой, бормотала Анна Тимофеевна.

Но старик ничего не мог ответить вразумительного и от таких переживаний ему захотелось выйти наружу, подышать свежим воздухом. А изумлённая старушка так и осталась стоять на месте с раскрытым ртом и изумлёнными глазами.

В полицейском участке

Участковый всё же явился на вызов, ведь такой переполох в деревне устроили эти двое.

И теперь на его столе к одному делу «О пропаже домашнего скота» добавилось ещё одно: «Об исчезновении подростка».

Как оказалось, этого паренька в деревне никто не знал, и в соседних поселениях тоже.

Поэтому для составления словесного портрета пропавшего, пригласили злополучных стариков в участок. Но толку из этого никакого не вышло.

Странную задачку подкинули вы мне, товарищи на законном пенсионном отдыхе, с укоризной произнёс местный полицейский и пристально посмотрел в глаза присмиревших стариков.

Так, Антоныч, видели ж мы его своими собственными глазами!

И гусь мой кричал.

Но, поймите, что же я в документах-то напишу? Мне же скажут, привиделось всё им, старым-то!

А ты на нас не кричи, уважение прояви, снисхождение. А может беглый он?

Ты что, мать? Откуда, беглый, ведь малец ещё! всплеснув руками, запротестовал Михаил Пантелеевич.