Медвежье молоко

– Иногда звонить тебе, – прохрипели в трубку. – И однажды увидеть Альбину.

Оксана сглотнула.

Ей хотелось сказать: где же ты был? Где ты был раньше, когда я плакала ночами и ждала тебя? Где был, когда я сбегала из дома в общагу? Где был, когда выскочила замуж за первого встречного раздолбая? Где был, когда таскали Альбину по врачам? Где был двадцать три года и почему появился именно теперь?

И не спросила, ответив вместо этого:

– Ладно.

– Просто ладно? – спросили в трубке.

– Просто ладно.

В трубке засмеялись.

По крайней мере, Оксане хотелось верить, что это был смех – отрывистый, сухой, будто воронье карканье.

Нечеловеческий звук.

Она нажала отбой.

Малышка с интересом наблюдала за птицами.

Сейчас, спустя восемь лет, Оксана отчасти привыкла к присутствию отца в своей жизни. Они время от времени созванивались, он присылал деньги и вещи для внучки и крайне противился тому, чтобы Альбину отдавали в детский сад. Оксана отмахнулась, но после череды больничных и сама отказалась от этой затеи.

Теперь же, стоя на крыльце чужого дома, думала, что отец выглядит точно так же, как в скайпе, и чуть более старым, чем на фото.

Нереально худой, сгорбленный годами. Нос острый, клювом. Волосы черные, прорежены у лба, глаза с прищуром.

– Наконец-то свиделись, дочка, – сказал он. – Альбину привезла?

– Спит в машине, – ответила Оксана. – Спасибо, Олег Николаевич.

– Папа, – ответил он. – Называй меня так.

Дом оказался деревянным, но добротным, на два подъезда. Скрипучие ступеньки привели в коридор на четыре квартиры.

Оксана внесла сумку в комнатку – там стояла двуспальная кровать, застеленная стареньким пледом, какие вышли из моды еще в девяностые, но нет-нет, да встречались в хрущевках-«бабушатниках». У оленя в области бока истончился ворс, и Оксана, вспомнив раненого лося, решила, что от пледа избавится во что бы то ни стало. Сумку бросила возле неказистого, потемневшего от времени платяного шкафа. Выглянула в окно – оно выходило на приусадебный участок, где топорщилась зеленью рассада, а над ней двумя параллельными линиями перечеркивали небо бельевые веревки.

Справа, за забором, краснел капот Оксаниной машины – возле нее мелькнула долговязая отцовская фигура.

Оксана поспешно спустилась во двор.

Сквозь окно виднелась белесая макушка Альбины. Девочка спала. Отец же, прижав ладони к стеклу и сгорбившись так, что сквозь черную майку явственно выступали острые позвонки, смотрел на нее, почти касаясь окна покатым лбом.