Рассказы

Надо было спасаться, – растеряв всю веселость, ответила женщина, отводя набок взгляд.– Я устроюсь к ним. Завтра мне велели придти – товарищ Савченко, их директор и товарищ Сидоров, его зам.

Новиков помолчал минуту, безотрывно глядя эвакуированной в лицо, и минута эта показалась ей долгой.

– Значит так, – наконец сказал он.– Этот вот пострел, ваш сосед, – указал он на подконвойного, – Пусть пока будет здесь. Передайте его с рук на руки его матери. И скажите ей – пусть она ему объяснит, что война не место для подобных салаг.

От этих слов подконвойный фыркнул. Новиков строго посмотрел на него, но не нашел нужным с ним разговаривать.

– Вы вот видели войну, подтвердите, – продолжал он наставление женщине.– От таких как он, которые под ногами. И туда – сюда. И потом пойми: на войну он, как говорит? А вдруг шпион? А? Вот то-то. Этого выловили на станции, под Тагилом. Приказали вернуть. А могли бы приказать что другое. Потому что – кто его знает? Не то время сейчас расслабляться чтобы.

Бдительность нужна, я к тому. А такие вот бегунки отвлекают от работы взрослых людей. Дезорганизуют тыл. Вручат тебе повестку! – обратился он к пацану.– И тогда, пожалуйста, ступай и воюй…

– В общем, матери скажите, чтобы провела с ним беседу. А я буду проверять сам, где он теперь и что? Он теперь у меня под контролем. Потому что я тут безобразничать не позволю! – возвысил голос Новиков и потряс перед парнем своим указательным пальцем с черным побитым ногтем.

Женщина поняла, что официальная часть беседы закончена.

– Может, чаю попьете? – предложила она, снова разулыбавшись.– Осип, быстро, разожги примус.

– А, у вас примус есть? Привезли с собою оттуда?

– Как без примуса? Воду кипятить нужно.

– Это точно! – вымолвил Новиков, от ее улыбки смягчаясь.– Но я как-нибудь в другой раз, я сейчас не могу, я на службе. Некогда чай гонять. До свидания. Если нужно будет помочь – с работой там или что – обращайтесь, не стесняйтесь, я тут часто прохожу мимо, – вымолвил он почти ласково.

Но сейчас же он посуровел, чтобы на прощанье окинуть бегунка внушительным взором. А на Осипа почти не обратил он внимания.

Участковый шагнул в дверь, нагнув голову, чтобы не удариться о притолоку, и двинул по коридору – в своей фуражке с лакированным козырьком, в гимнастерке с кожаным ремнем, в галифе и в сапогах с блеском, – и, совсем военный на вид, прошагал мимо двух сестер, Оли с Людой, которые вжались в стену.