Я зову тебя

Шли мы несколько часов по жаре: по лесу, по устью пересохшей реки, по засыпанной камнями равнине – испытание оказалось нелегким для всех нас, городских жителей, прямо скажем не привыкшим к таким длительным, изнуряющим перегонам. Однако и когда мы оказались на месте, испытания не закончились: как всегда возникла грызня из-за распределения мест в палатках. Одну девочку девчонки довели до слез, открыто заявив ей, что не желают жить с ней под одной палаточной крышей.

Правда, Настя и в самом деле была какая-то странная: не по годам развитая, но при этом отталкивающая в своем высокомерии, причем это и без того неприятное чувство многократно усиливалось впечатлением от ее некрасивой внешности и совершенного отсутствия вкуса во всем.

И как еще к ней можно было относиться, если одновременно с этим она была уверена, что совершенно неотразима и что все должны буквально поклоняться ее красоте и уму? В общем, не так что бы совсем уж незаслуженно ее обидели, но все-таки ей тогда пришлось несладко. Сдается мне, то пребывание в пионерлагере вообще много на что открыло глаза всем нам.

Когда вопрос с расселением все-таки утрясся – к моему большому тайному облегчению Настю все-таки разместили не в нашей палатке – оказалось, что к нам подселили Ваню с его верным другом, которого тоже звали Ваней. Был этот второй Ваня так же высок, как первый, но при этом худ, черноволос и молчалив – одним словом, практически полная противоположность своему другу. Видимо, именно поэтому из них двоих и получились такие отличные друзья.

Мне до сих пор непонятно, как Ваням разрешили ночевать вместе с нами, девочками – это же все равно что пустить пару козлов сами знаете куда! И тем не менее. Вероятно, пионервожатые понадеялись на свою бдительность.

Вечером долго жгли огромный костер и пели песни под гитару, но я не дождалась завершения посиделок и чуть ли не раньше всех ушла спать.

Ночью проснулась, потому что жутко хотелось в кустики. Было тихо и хоть глаз вырви темно: не имело никакого значения, были глаза закрыты или открыты, результат один и тот же – не видно ни зги.

Я лежала в дальнем углу довольно обширной палатки и не испытывала никакого желания пробираться к выходу на ощупь между спящими телами, однако поворочавшись какое-то время, поняла, что если я хочу снова уснуть, то преодолеть этот путь мне все-таки придется. В этот же момент вдруг раздался шепот пионервожатой, призывающей всех желающих воспользоваться открытым выходом на природу, и я наконец решилась.