Принцессой быть непросто

 – Почему ты напала на учителя философии?

Отец не кричал, говорил спокойно и холодно. Это пугало принцессу больше привычной ругани.

– Я не нападала. Он сам…

– Анна-Мария-Елизавета! Не вздумай лгать! Два свидетеля показали, что именно ты ударила доктора Бэкона книгой по голове, из-за чего целителям пришлось накладывать швы на раны.

– В швах я не виновата. А твои свидетели, ябеды Жан-Луи и Бьянка, не сказали, что он сам задёргался, замахал руками и свалил с этажерки бюст какого-то философа себе на голову? Папа, ты не знаешь случайно, тот философ был «реалист» или «зеркалист»?

– Какая разница!

– Просто интересно – за меня он был или против?

– Анна-Мария, ты совершила дурной поступок.

Почему я не вижу раскаяния?

– Потому что я не виновата! Учитель сказал, что все мы ему только снимся. И весь мир существует только у него в голове.

– Поэтому ты решила бить его по голове, борясь с несовершенством мира в его лице? – хмыкнул король. – Да ты, оказывается, бунтовщик.

– Нет, не бунтовщик.

До такого я не додумалась, – Анна-Мария с сожалением вздохнула. Хорошо бы было, если бы удар по голове доктора Бэкона и вправду изменил мир, убрав из него эту дурацкую философию. – Он сам сказал мне опровергнуть его.

– И как же удар по голове опровергает теорию о первичности сознания.

– Может, и не опровергает, а даже, наоборот, поддерживает, – согласилась принцесса. – Просто если он прав, и я не существую в реальности, то, значит, и ударить его не могла. Это его сознание само придумало.

Наказывать меня не за что.

Анна-Мария пошире открыла голубые глазки, постаравшись придать себе как можно более невинный вид.

– А если он требует наказания, значит признаёт моё существование и свободную волю. Я победила! Пусть ставит мне пятёрку!

Король от неожиданности не сдержался и захохотал, но быстро взял себя в руки.

– Хорошо, я понял, что доктор Бэкон стал жертвой производственной травмы, а не твоего хулиганства. Только зачем ты взяла такой толстый фолиант? Там что, не нашлось чего-нибудь потоньше?

– Он сам сказал, что аргумент должен быть весомым.

Обида

Карета тряслась так, что у Анны-Марии иногда внутри что-то ёкало и приходилось крепко держаться за край сиденья, чтобы не подлетать вверх. Вначале Анне-Марии даже нравилось подлетать, это хоть как-то отвлекало от грустных мыслей. Но приземление каждый раз оказывалось жёстким, и скоро её организм стал требовать прекращения веселья.