Ваш ход, миссис Норидж

Гувернантка прогуливалась вдоль озера, как всегда в это время дня. Барри Гринвич, чувствуя себя до крайности сконфуженно, приподнял котелок и отвесил неуклюжий поклон.

– День добрый, миссис Норидж! Простите, вы меня не знаете.

Он побагровел от неловкости. Ну, Эффи!.. Что за вид у него сейчас, заговаривающего с незнакомой женщиной в безлюдной местности! А в какое положение она поставила свою подругу!

Однако гувернантка не выглядела смущенной.

– Здравствуйте, мистер Гринвич! – спокойно сказала она. – Ваша сестра много рассказывала о вас.

Вы составите мне компанию? Сегодня здесь на удивление много птиц, за ними интересно наблюдать.

Они пошли по берегу, где ивы макали длинные ветви в воду, и вскоре Барри обнаружил себя вовлеченным в беседу о повадках перелетных гусей и особенностях охоты на тетерева.

Наконец он набрался духу, чтобы перейти к делу.

– Позвольте, миссис Норидж, попросить вашего совета. – Он дождался заверений, что та будет рада помочь, и продолжал: – Как вы, должно быть, знаете от моей сестры, месяц назад я овдовел.

 – Он указал на траурную повязку на рукаве.

– Миссис Прист говорила о вашей утрате. Примите мои соболезнования, мистер Гринвич.

– Благодарю вас. Моя супруга, да упокоит Господь ее душу, держала хозяйство, как бы это сказать, в крепком кулаке. У нее были свои привычки, которые много лет оставались неизменными. Например, никому не разрешалось переставлять ее чашку в буфете, она всегда должна была занимать строго отведенное место… Вы сейчас поймете, к чему я это говорю.

Он смутился и искоса посмотрел на миссис Норидж, проверяя, не смеется ли она над ним.

– Сколько лет было вашей жене, мистер Гринвич?

– Шестьдесят три. Мы прожили с Джудит сорок два года. – Барри Гринвич тяжело вздохнул.

Она кивнула, призывая его продолжать рассказ.

– Три недели назад я зашел в спальню Джудит, чтобы взять пару вещей. В то утро мы виделись с попечительницей благотворительного общества, и я пообещал ей передать кое-что для девушек, попавших в беду.

Я хорошо помню, как выглядели полки, когда я закрывал дверцы шкафа. Попечительница, миссис Гулдикрейн, выразила мне свою благодарность… чрезмерную, как по мне, потому что передал-то я всего три теплых шали да старую накидку, которую Джудит лет двадцать не надевала… но слышать это было очень приятно. Спустя некоторое время я решил, что мог бы отправить в общество и еще что-нибудь. Комнату Джудит я не люблю, – нехотя проговорил он. – У меня есть на то свои причины.