Пишем ужасы. Роман

А разве в университетах путей сообщения теперь ботанику учат?

– Сам интересовался. Хотя экология у нас была. На втором курсе. Или на первом?

Полина собрала букет папоротников. Ловко и быстро начала плести, добавляя то лиловатый цветок, то зеленовато-желтую метелку, то колоски, которые тоже росли на поляне. Украсила кораллами рябины и надела, как корону. Пышный венок был ей очень к лицу, в чем она и не сомневалась. «Вот теперь щелкай!» Катя оторвала одну перисто-узорчатую, словно бисерную веточку, запутала в волосах над ухом, как изумрудную прядь, и попыталась вспомнить, как же называются у папоротника листья.

Как-то по-особенному. Даже по-гоголевски. Вий? Вай?

Полина позировала, томно склоняя щеку к плечу, мелодраматически поднимая глаза к небу, и вдруг высунула язык.

– А это что такое? – удивленно спросил Роман.

– Это я вам язык показываю!

– Нет, вон там. Что это может быть?

Но вокруг было только зеленое колебание тени и света. Виктор разглядел загадку первым. Когда свернули с тропы и подошли поближе, девочки тоже увидели на зеленовато-сером стволе тонкого деревца глубокие частые царапины, ободравшие кору до древесины.

Словно гигантская кошка точила когти. Или железный дровосек карябал тупым топором. А вот еще, заметила Катя. И еще, прошептала Полина. Царапины были слишком длинные. Роман встал на цыпочки, вытянул руку, но некоторые ссадины-порезы начинались выше.

– Таких высоченных медведей не бывает, – решил Виктор. – Вернее, бывают, но только на острове Кодьяк.

– А если медвежонок? Залезал, царапал и съезжал на когтях вниз?

– Какие из нас следопыты.

Крупный тигр, наверное, дотянется. Лигр! Когтищи ничего себе. Как стамеска.

Полина, смотревшая с открытым ртом, вздрогнула и скомандовала: пошли отсюда!

– Да не бойся. Его тут нет, мы бы услышали. А где же кора? Ну, щепки, которые наточил?

– Пошли, сказано!

– А может, он впереди?

– Пошли обратно!

– Или позади?

– Хватит издеваться. И вообще в Юсуповском саду гораздо красивее. И в Михайловском.

А тем более в Летнем. Хотя неизвестно теперь, чего там нареставрируют. А вы – лес, лес. Домой пора!

Двинулись дальше, оглядываясь с неуютным ожиданием, и натолкнулись еще на одно ободранное деревце. Роман провел пальцем по глубокой царапине и вдруг показал вниз: вот он!

На полоске голой земли отпечатался след не след, но четкая вмятина. Словно в сырую почву с силой вдавили сковородку с ребристым дном. Виктор для сравнения поставил рядом ногу в кроссовке.