Рождественская перепись

Пока за порогом обметали валенки, Калев успел убрать со стола документы.

– Щедрый вечер, – громко запели в сенях.

Тяжёлая дверь отворилась, в комнату впрыгнули три девушки в морозном ореоле.

Ыхве поднялся навстречу.

– А и угостить-то вас нечем, красавицы.

– Награди поцелуем, красавец, – вышла навстречу чернобровая смуглянка в белой пуховой шали. А я тебе погадаю.

– А что только ему? Давай уж как положено, Сочельник как-никак, вставил Рябов, дверь только запру на засов, чтоб комсомолок за отправлением культа не застали.

Девушка повесила великоватое пальто и шаль за печкой. На ней было коричневое школьное платье, с которого она сначала попыталась стряхнуть пух, а потом снова накинула шаль на плечи. Её подруги устроились на скамье, пряча ноги в вязаных носках. Рябов сунул девичьи валенки на печную лежанку.

Афимья – так звали чернобровую – села к столу и развернула небольшой зелёный платок, в котором были диковинные карты с картинками.

– Ну что, красавец, хочешь ли знать, что будет и чем сердце успокоится?

Калев засмеялся:

– Да что нового у меня может быть?

Гадалка тем временем расстелила платок на столе и протянула ему колоду:

– Вытащи семь карт.

Она взяла их и выложила перед собой, соблюдая какой-то одной ей ведомый порядок. Некоторое время молчала, всматриваясь в сочетания карт, а потом стала говорить тяжёлым, не девичьим голосом:

– Дело, о котом ты беспокоишься, завершишь. Вижу, что честный ты. И работу сделаешь честно. Но тому, кто выше тебя, это не понравится.

Тебя ждут потери. Отъезд из родных мест. Тебя будут преследовать. Она посмотрела на него тревожным взглядом, собрала карты и встала.

– Ты не всё сказала, – пытался остановить её Калев Янович.

– Не люблю приносить дурные вести. Вам надо работать. А нам пора домой.

Афимья одевалась в задумчивости, перепутала валенки. Подошла к нему:

– Плати, кудрявый, – и, не дождавшись движения навстречу, поцеловала его в лоб.

Когда Рябов закрыл за девушками сени и вернулся, уполномоченный уже заносил цифры в ведомость.

Николай Иванович присоединился к работе, но через некоторое время хмыкнул и завис пером над чернильницей:

– Да, права она. Что тут может понравиться тем, кто выше нас? Вот, половина населения считает себя религиозными, а у нас атеизм… Неграмотных больше, чем положено. Да и когда учиться? В Редькино девчонки замуж выскочили одна в двенадцать лет, другая в тринадцать. Подросла – брысь со двора. В Неёлово с пятнадцати женятся.