Рыбий глаз

Тут же он сорвался на правительство – мысли его неизбежно и непредсказуемо скакали. Сначала он долго говорил в целом о стране, потом перекинулся и на местный муниципалитет, а закончил все жалобами на свою сварливую старуху, проклиная себя за то, что связался с ней. Испортив себе такими разговорами настроение, в конце замолчал и лишь сердито засопел, совершая полумистические манипуляции с грузилом и поплавком попеременно.

В конце концов, дядя Митя коротко и грязно выругался, отчего Андрейка невольно на секунду зажмурился и втянул голову в плечи, махнул рукой на удочку и, клятвенно пообещав сделать парню новую, в сто раз лучше, наконец ушел восвояси.

Ничего особенного в этом не было, время от времени любому ребенку приходилось выслушивать скучные поучения местных взрослых, оказавшись на беду не в то время и не в том месте. Тут уж ничего не поделаешь – взрослые так и норовили при любом удобном случае окунуть тебя с головою в океан своего жизненного опыта, дать прогноз или предсказание да и прочий совет-да-мудрость, которые почему-то самих этих взрослых не уберегли ни от алкоголизма, ни от нищеты, а главное не уберегли от их несчастной и пустой жизни.

В общем, с такими моментами приходилось считаться, и это была одна из многих рядовых неудобств, которые испытывал Андрейка при общении с людьми.

Но вот то, что произошло секундой позже, оказалось невероятно странным и необъяснимым явлением. Происшествие случилось, когда дядя Митя повернулся спиной к Андрейке и неровным шагом поплелся прочь.

Андрейка инертно глядел ему вслед, провожая взглядом нежданного гостя.

Полуденное солнце светило прямо на деревенского мужика, обрамляя его неказистый контур красивым золотистым свечением. Любитель созерцания Андрейка залюбовался эффектом. Глаза чем дальше, тем больше слепило, но мальчик продолжал смотреть. Вдруг ни с того ни с сего залитый желтым солнечным светом до сего момента мир вдруг стал стремительно терять краски, тускнеть и сереть.

Прямо как в те минуты приступов отчаяния, которые случались с ним не раз на этом берегу, но при совершенно других обстоятельствах. Время также замедлило бег. Сутулая фигура дяди Мити двигалась так медленно, что, казалось, мужчина идет, словно по болоту или по глубокому снегу, с большим трудом переставляя ноги. А вокруг него стали появляться одна за другой неясные черные точки. Одна, две, три – и вот уже с дюжину таких роилось вокруг его головы.