Воины Смерти

Скажем, наступит на корзину, которую Даниэль только что сплел, или подденет рогом постиранную и вывешенную сушиться куртку, да и закинет куда повыше – на сук или на крышу хижины; а то и самого хозяина выбросит из седла.

Лорсы необыкновенно сообразительны, однако своенравны и капризны, точно избалованные красотки. Наверное, размышлял Даниэль, древние лошади тоже имели обо всем свое мнение – иначе люди смотрели бы на них как на рабов и не любили бы, как любят друзей. Молодой пастух немало знал о древних лосях, от которых вели свою родословную нынешние лорсы, но вымершие после ядерной Смерти лошади оставались тайной.

Даже преподобный отец Альбер, который знал больше, чем все население Атабаска-На-Закате вместе взятое, мало что мог рассказать.

Тропа к загону шла правым берегом реки Атабаск. Полноводная река сохранила свое название со времен до-Смерти, утратив лишь последнюю букву – Атабаска. Блестящая гладь воды то и дело просверкивала сквозь подлесок, и с реки долетало дыхание свежести.

Широкие копыта Сат Аша мягко ступали по усыпанной хвоей и прошлогодними листьями земле, и Даниэль словно плыл среди уносившихся ввысь красноватых сосновых стволов, к которым ластились перистые листья пальм. За прошедшие после Смерти сотни лет животный и растительный мир сильно изменился, а пальмой в Канде стали называть вымахавший выше человеческого роста папоротник.

Над головой суетились и верещали белки, стоял птичий гомон, и гудели тучи гнуса.

Молодой пастух довольно улыбнулся. Вместе с олениной тетушка Молли дала баночку новой чудесной мази: ее резкий запах превосходно отгонял надоедную мошку. Сат Аш с фырканьем шарахнулся и опустил голову с разлапистыми рогами, когда хозяин подошел к нему, намазавшись для пробы этой вонючкой. Даниэль долго уговаривал подозрительного лорса, что он – его прежний хозяин, самый что ни на есть настоящий и безобидный. В конце концов Сат Аш уступил и позволил ему сесть в седло. К запаху мази Даниэль уже привык и перестал замечать, зато волшебный аромат копченой оленины дразнил его все сильней.

Этой весной лорсиному пастуху исполнилось двадцать шесть. Невысокий, худощавый, он был гибок и проворен, как лесной кот. У большинства метсов кожа имела цвет красной меди; у него же была значительно светлее – там, где ее закрывала одежда; обветренное лицо и руки были коричневыми, как старая сосновая кора.