Друг моего брата

– Я смотрю, ничего в этой жизни не меняется, – насмешливо произнес он вместо приветствия. – Годы идут, а твоя потребность быть в центре внимания никуда не делась.

– Могу сказать то же самое о твоей потребности делать поспешные выводы. Но кого это волнует, да? Мы с тобой вряд ли изменимся, поэтому предлагаю сделать вид, что мы не знакомы. Если мне не изменяет память, в прошлом это у тебя отлично получалось.

И не дожидаясь ответа, пропитанного ядом, в этом у меня сомнений не было, я подхватила Алекса под руку и поспешила на второй этаж, где скоро должна была начаться лекция.

Аппетит, не особо присутствующий до этого, сейчас испарился окончательно, поэтому я вернула шоколадный батончик другу и направилась в аудиторию.

– Эй, – замешкался Булавин, – хочешь я пойду с тобой? Сяду рядом и буду гневно глазеть на любого, кто посмотрит в твою сторону?

– Да, это определенно остановит интерес окружающих. Всё нормально, честно.

– На правах друга, смею заметить, что ты не выглядишь как будто все нормально.

– К этому, – я махнула рукой в сторону аудитории и студентов внутри, – я была готова. Даже аффирмационную мантру утром перед зеркалом прочла десять раз. А вот к Урицкому… к нему я явно не была готова. К нему я никогда не готова.

– Боюсь спросить что за мантру ты там читала, – поинтересовался друг.

– Ну так… все как обычно: все вокруг идиоты, я одна умница и красавица и все в таком духе, – мне уже сложнее было сдерживать улыбку.

– Отличная мантра, – заметил он.

 – Надо взять на вооружение. Перед зеркалом стоять обязательно или можно прям вот так, на лекции сидеть и аффирмировать?

– Можно и на лекции, но тогда лучше не вслух.

– Не, если не вслух, то вся прелесть теряется, – посетовал Алекс и помахав мне на прощание, пошел к своей аудитории.

Остаток дня прошел более менее спокойно, несмотря на то, что даже преподаватели, казалось, были в курсе событий и с любопытством посматривали в мою сторону. Кирилл, к счастью, на общую лекцию для всего потока не явился.

С одной стороны, меня раздражало, что он этим вроде как бросил меня на амбразуру всеобщего внимания, но с другой – радовало тем, что хотя бы о его внимании мне не нужно было беспокоиться. Хотя, с возвращением Урицкого, список людей, встречи с которыми придется избегать в коридорах универа, пополнился на одного.

Возвращение Глеба означало и то, что скоро должен вернуться мой брат. Беда не приходит одна, как говорится.