Мой покорный пленник

– На что ты готов, чтобы закончить рукопись?

Он понял, о чем я спрашиваю, понял мои намеки, словно пронзенный, он не поверил, занервничал, попытался ужиться с новой мыслью. Впрочем, я и сама не до конца осознавала свои намерения.

– Что вы хотите? – спросил осторожно, будто ступая на минное поле.

Этот испуганный взгляд, миловидное личико, невинная покорность, за которой он пытался спрятать собственные чувства. Навязчивое желание стало жечь меня изнутри, рвалось вопреки здравому смыслу, а гнев придавал ему силу.

Под действием наваждения я продолжила говорить:

– Будешь развлекать меня после рабочего дня. Поможешь развеяться. Как именно? Думаю, мы разберемся.

Впилась бы поцелуем в его губы прямо сейчас. Но нужно сдержаться. Укрепить авторитет.

– Снимай одежду.

Калиф нервно сглотнул. Я отпустила его, отступила на шаг, освободила место для представления, предлагая ему начать. В груди клокотало, скрутило меня всю в плотный узел, ни вдохнуть – ни выдохнуть. Власть внезапно вместо тяжкого бремени показалась приторно-сладкой, дурманящей, будоражащей, необходимой каждой клеточке моего организма.

– Я мог бы…

– Раздевайся!

Жалкие попытки избежать своей участи. Неужели, он – правда девственник? В мои планы не входило стать его первой. Я наивно верила, что терять девственность нужно с любимым.

Пальцы Калифа дрожали на краях рубашки, сняли ее дерганно, несмело, делали много лишних движений. Следом стащили брюки, быстро, будто парень разом бросался в холодную воду.

Под одеждой он совсем не такой, каким представлялся. Округлые плечи, полоска пресса, бурые соски на широкой груди, почти незаметная дорожка светлых волос уходит к паху, на бедрах проступают контуры мышц. Не похоже, что пленник растерял в неволе форму. Тренировался в перерывах от сочинительства?

– Снимай все.

Полумерами не обойтись. Он говорил “что угодно”. И мне угодно видеть его голым. Здесь и сейчас, полностью. Он сам виноват, что сумел меня спровоцировать, что дерзил, нарывался.

Он сам виноват, что от его смущения у меня сводит скулы, что по спине бегут разряды, что между ног я становлюсь бесстыдно-влажной.

Калиф помедлил в надежде на мое снисхождение, но не дождался. Негнущимися руками снял трусы и тут же прикрылся. Дрожа от неловкости коротко переступил с ноги на ногу и облизнул губы.

– Снова встань на колени.

В этот раз опустился охотно, уже привычно.

– А теперь убери руки за спину.