Дражайший плут

Рид кивнул, получив и поняв команду без дальнейших пояснений, дернул подбородком в сторону Хатуэя, юноши девятнадцати лет, и, когда мисс Пиклвуд повела Фебу прочь, оба парня двинулись за ними следом.

Подопечная капитана на ходу бросила что-то насчет мужского гнета, и Тревельон спрятал улыбку.

– Капитан… – Голос герцога заставил его спрятать улыбку подальше.

Уэйкфилд кивнул, предлагая пройти в глубь дома, где находился его кабинет, прежде чем повернуться и проследовать в указанном направлении. Тревельон последовал за хозяином.

Уэйкфилд-хаус относился к числу самых больших частных резиденций Лондона, и коридор, по которому они шли, был бесконечным. Нога Тревельона совсем разболелась, прежде чем они добрались до кабинета герцога, миновав по пути небольшую статую, двери малой библиотеки и гостиной. Кабинет был хоть и небольшой, но уютный и со вкусом отделанный: темное дерево и пушистый ковер, яркий, как россыпь драгоценных камней.

Уэйкфилд закрыл за ними дверь, прошел к огромному письменному столу и сел.

В обычных обстоятельствах Тревельон не посмел бы сидеть перед его светлостью, но сегодня соблюдать табель о рангах не было возможности, поэтому неуклюже плюхнулся на один из стоявших перед письменным столом стульев. Как раз в этот момент в дверь постучали и вошел Крейвен.

Внешне слуга напоминал ходячее пугало: высокий, худой, неопределенного возраста – ему можно было дать и тридцать, и шестьдесят. Он числился камердинером герцога, но Тревельон очень скоро понял, что это далеко не просто камердинер.

– Ваша светлость, – произнес Крейвен.

Уэйкфилд кивнул вошедшему.

– Леди Феба.

– Понимаю. – Камердинер плотно закрыл за собой дверь и подошел к письменному столу, но не сел, а остался стоять.

Герцог и слуга воззрились на Тревельона.

– Четверо мужчин на Бонд-стрит, – сообщил тот.

Брови Крейвена поползли вверх так, что едва не скрылись под волосами. Уэйкфилд вполголоса выругался.

– Бонд-стрит?

– Да, ваша светлость. Я застрелил двоих, раздобыл лошадь и умчал леди Фебу прочь от опасности.

– Они что-нибудь говорили?

– Нет, ваша светлость.

– Проклятье!

Крейвен деликатно кашлянул.

– Мейвуд?

Уэйкфилд нахмурил брови.

– Разумеется, нет. Он же не лишился рассудка!

Слуга фыркнул.

– Его светлость проявил исключительную настойчивость в своем желании приобрести ваши земли в Ланкашире, ваша светлость. Не далее как вчера мы получили очередное письмо, составленное в весьма неучтивых выражениях.