Селлтирианд. Путь скитальца

Уповая лишь на судьбу, Эйстальд вложил всю свою веру в силу крови, что текла в его жилах и жилах его предков.

Вдруг он почувствовал, как клинок тихо вздрогнул в руке. Тепло разлилось по всему предплечью, согревающим потоком устремляясь прямо к сердцу. Энергия, идущая от металла, наполняла его грудь и возвращалась в рукоять обратно. Меч едва заметно отсвечивал лунным серебром, которое дарило искру света в этом безнадежном болотном мире. Ощутив угрозу своему столь привычному мраку, сутулая коронованная тень в судорожных изгибах и все в той же непроницаемой тишине начала заползать обратно в чернеющий провал холма.

Тепло меча, придающего сил и уверенности, исчезло также быстро, как и появилось. Поэтому, когда последний луч черной короны скрылся в темноте, ноги скитальца несли его прочь от холмов сквозь пелену, разбрызгивая мутные потеки по едва различимой тропе, к блеклой полосе рассвета. Сколько Эйстальд бежал, не знал даже он. Наконец, ощущение ледяных пальцев страха и тоски, что терзали его после мучительного прикосновения, начало постепенно покидать.

– Вот же старый осел! – пробормотал Эйстальд, сбавляя шаг и останавливаясь под иссохшим деревом. Бежать больше не было сил, да и с каждым шагом возвращался здравый смысл. Он знал, что стражи крайне редко покидает пределы своих владений. Хотя, касаемо Коронованных, уверенности не было ни в чем. Древние были способны на многое: пространство для них было подобно податливому полотну, а время служило им также, как смертному – простая дорога.

Однако чувства подсказывали, что его давно уже никто не преследует. Будучи скитальцем, он всегда доверял своему чутью.

– Хороший из меня бы вышел наставник… по распитию браги, просиранию денег и выбору верных путей! – продолжал он ругать себя за неосторожность, но вскоре на дальнейшие нравоучения у скитальца не осталось ни сил, ни желания. Нравственность не являлась его выдающимся качеством. Медленно шагая через постепенно редеющую зеленоватую завесу дождя, Эйстальд с видимым удовольствием наблюдал первые и осторожные касания робкого рассвета.

Внимательно осматривая разорванную куртку и рубаху под низом, он с облегчением отметил, что до плоти страшные пыльцы не добрались.

– Повезло, что еще ноги держат. Иначе, валяться бы мне где-то на этой тропе с черными, как сажа, глазами.

Скиталец хорошо представлял последствия, ожидавшие его после Мертвой Хватки, в одиночестве обширных неприветливых топей.