Арбатские подворотни

Они были ровесниками, и, как он сам ей сказал, о женитьбе Игорь и не задумывался, аргументируя это довольно обидно: «Что я, дурак, что ли?»

Так вот Гор. Познакомились они довольно банально.

Со своей подругой Ритой, которую в действительности звали Леной, они работали в команде, имея на двоих одну квартиру. Точнее, квартиру вблизи улицы Горького, рядом с Госкино, снимала Тутси, а Рита пользовалась ею за отписку, вручая подруге четвертной билет за каждого приводимого туда клиента (фи – партнера!), будь то совок, чухонец или даже стрелец (иначе говоря, соотечественник, финн или американец).

Подобные коммерческие отношения никак не портили союз подруг.

Как всегда, заказали столик в «Национале» на четверых. Как всегда, явились вдвоем, и, как всегда, не прошло и получаса, как оказались вчетвером.

А вот подсевшие к ним предполагаемые партнеры оказались не такие, как всегда. Вернее, один из них.

Тот, что явно интересовался Ритой, высокий, молодой парень, уже слегка поднабравшийся, русским языком не владел.

Впрочем, большого значения это не имело, поскольку он только и делал что смеялся, издавал неясные восклицания или что-то туманно бормотал.

Второй – немолодой, интересный, пивший не меньше, но не пьяневший, – хорошо, хоть и с акцентом, говорил по-русски, был серьезен и так внимательно разглядывал Тутси своими красивыми синими глазами, что даже она в конце концов почувствовала смущение.

– Гор, – представился он. – Но зовите меня Август. Разница в возрасте не важна, – он улыбнулся.

 – Вы очень красивая. Вы напоминаете героиню пьесы Островского…

«Черт бы его побрал, – с досадой подумала Тутси. – Мне сотня “гринов” нужна, а не лекция по литературе. Лекции пусть Ритка слушает». Ее подруга по команде уже третий год моталась по педагогическим институтам, умело манипулируя академическими отпусками.

Пока Гор, изящно поглощая неизбежную, как смена сезонов, котлету по-киевски, продолжал свои образные сравнения, Тутси незаметно разглядывала его. Он нравился ей все больше.

Она любила, когда партнер ей нравился. Хотя, конечно, это было не главное в работе. Главным были «первые», «вторые», на худой конец «третьи». И когда на следующий день она звонила своему приемщику и будничным голосом говорила: есть двести «первых» или пятьсот «третьих» и тот приезжал и забирал двести долларов или пятьсот финских марок, она испытывала удовлетворение подобно биржевику, удачно сыгравшему на разнице.

Эдакое деловое удовлетворение.