Под звуки бубенцов

Помочь ему она не могла, а потому лишь подгоняла, подбадривая словами, но и это давалось ей с трудом. Надежда, что Славик действительно уже дома, грела изнутри. Он её не оставит умирать в этой сырой яме. Обязательно придёт. Обязательно вытащит, спасёт.

«… Аля принялась катать второй ком снега. Треск фанеры и шорох снега слились в один звук. Она оглянулась и кинулась к сыну, который на её глаза провалился в снежную ловушку.

Лёжа животом на снегу, она крепко держала Витьку обеими руками. Подтянув к себе сына, она снова услышала треск и полетела в темноту.

В панике хватаясь за окружающую пустоту, женщина кричала что-то от страха и растерянности…»

2. Крысы

«– Мам! – крик Витьки смешался с треском фанеры и шумом осыпающегося снега.

Аля открыла глаза и увидела, как основа снеговика, ссыпаясь в яму, полностью развалилась. Защищаясь от падающих комьев, она попыталась выбраться наружу. Её беспорядочные движения больше напоминали беспомощное барахтанье, нежели нечто осмысленное.

Забывшись на мгновенье, она внезапно провалилась куда-то вниз, в темноту…»

Вздрогнув, Аля очнулась. Вокруг было темно и сыро. Снежная горка исчезла. Похоже, уже стемнело, потому как сверху не доходило даже самого тусклого света. Тело странным образом сдавило со всех сторон. И в окружающей тишине отчётливо послышался шорох, цоканье когтей и попискивание.

«Крысы?!» – Аля в ужасе дёрнулась, упёршись головой в стену. Копошащиеся звуки приближались. Беззащитной личинкой, женщина заелозила, медленно продвигаясь прочь от пугающего звука.

Проползав таким образом порядочно времени, она, наконец, оказалась в месте попросторней. Руки и ноги с трудом, но стали слушаться.

Дзинь!

Где-то далеко раздался звон колокольчика.

Дзинь-дзинь!

Повторилось снова. Аля посчитала, что крысы вряд ли могут музицировать, поэтому, собрав всю волю и упрямство в кулак, поползла на звук.

«Какой-то подземный лабиринт…» – подумала она, когда один поворот сменился другим, а развилка ввела в ступор.

Манящий звук наполнится тревогой. Але начало казаться, что их много. И звенит уже не одинокий колокольчик, а целый сонм бубенцов. Слишком уж дребезжащим слышался ей странный перезвон.

«Здесь звук громче, – решила она и, вывалившись в следующее помещение, заметила, что оказалась в грязной сырой яме, полной опавших листьев. Сверху струился дневной свет. – Уже день?»

Дзинь-дзинь-дзинь! Дзинь! Дзинь-дзинь!

Бубенчики гремели наверху.