Медный страж

Нам ли, смертным, супротив его воли идти?

Ведун специально намекнул новообращенному князю на единого бога, и правитель отступил, не стал гневаться на строптивого гостя:

– Гляди, боярин. Попросишься – поздно будет.

– Ужель не возьмешь, коли проситься начну, княже? – преувеличенно удивился Середин.

И муромский правитель махнул рукой:

– Ты прав, боярин, возьму. Ладно, броди. Как утомишься, приходи. При моей дружине завсегда место найдется. – Князь пошарил у себя на поясе, отцепил небольшой мешочек, протянул ведуну.

 – Вот, держи, калика перехожий. Полонянина твоего я вечор ради дела общего опросил с пристрастием. Подозреваю, ныне он ни на что более не годен.

Олег молча кивнул, сунул кошель за пазуху.

– И о руке своей не грусти. Коли Бог торкское логово захватить поможет, равную долю со всеми дружинниками получишь.

Середин опять с достоинством кивнул, но благодарить не стал.

– Не хмурься, боярин, – поднял золотой кубок с самоцветами князь. – Ну да, долю я тебе не боярскую, а ратную определил.

Так ведь ты холопов с собой в поход не привел, сотню под руку брать отказываешься. Откуда более?

К этому времени холопы успели развернуть длинное шелковое полотнище, заменяющее стол, поставить на него кувшины с вином и с медом, разнести деревянные и серебряные блюда с вареными половинками цыплят. Перед князем Гавриилом двое слуг водрузили опричное блюдо с копченой осетриной, нарезанной крупными кусками. Муромский правитель потянул верхний, передал ведуну:

– Вот, отпробуй угощения с моего стола, боярин Олег, да оставь грусть свою снаружи.

Это уже была честь. Опричное угощение, в отличие от всего прочего, что каждый желающий мог брать, сколько душа попросит, ставилось хозяину дома, и тот оделял им отдельно тех, кого желал, в знак особого уважения, почтения, выражения благодарности. Получив из рук Гавриила этот кусок, Олег переходил из «общей массы» княжеского окружения, многих из которого правитель и вовсе не знал, а привечал лишь ради рода или вежливости, в число особо отмеченных друзей.

Личных друзей.

– А давайте, други… – Ведун потянулся к поставленной перед ним деревянной, покрытой черным лаком чаше, но ближний холоп с ловкостью опытного иллюзиониста ухитрился подменить ее серебряным кубком. – Давайте, други за князя нашего Гавриила корцы наши поднимем. Князю, что первым веру Христову на Руси принял, меч в ее защиту поднять решился, что главным заступником для слабых стал и судьей честным для обиженных.