Медный страж

 – Р-рам-м… И скакун с ням-ням, тсюп-тсюп…

– Прожуй сперва, – повысил на него голос Олег, но вспомнил, что холопам никакой доли от добычи не полагается. Коли сам себя кому-то в неволю продал, то и прибыток хозяину принадлежал, а не рабу, пусть и добровольному. Разумеется, того, что холоп в сече с врага снимал или при разорении селения ухватывал, у него никто не забирал – но в дележах его никогда в расчет не принимали. Вот и страдает бедолага, чужое добро пересчитывая.

Ведун сунул руку за пазуху, нащупал подаренный князем кошель, вытянул из него несколько монет – так чтобы на них попал свет углей.

Так и есть, серебро! Не балует княже верных слуг своих, не балует.

– Ты чего, боярин? – насторожившись, разом проглотил все, что было во рту, холоп.

– На вот, выпей за мое здоровье, как в Муром вернешься, – пересыпал монеты ему в ладонь Олег. – За службу, так сказать, храбрую. Только шкуру мою сперва найди. Куда сунул?

– Сей миг будет, боярин, – засуетился холоп. – По правую руку лежала… А, вот она… Вот, укладывайся, боярин.

Сладких тебе снов…

Урсула

Ушибленная рука упрямо не желала набирать силу. Пальцы хотя и слушались, сжимаясь и разжимаясь на рукояти сабли, но клинок не удерживали – оружие выворачивалось из кулака, как из кома сырой глины. Волей-неволей, из участника похода Олег стал в нем простым зрителем.

Два дня подряд торки волнами накатывали на муромскую ратную колонну, без счета осыпая ее стрелами. Дружина отвечала столь же обильным смертоносным дождем и лихими наскоками кованой конницы.

Потери с обеих сторон исчислялись уже сотнями, коней никто уже не торопился свежевать на мясо – убоины хватало с избытком, не сожрать.

Середин начал опасаться, что война идет на истощение табунов и закончится лишь тогда, когда люди пойдут пешком, но к полудню третьего дня впереди внезапно открылось обширное городище, размерами мало уступающее той же Рязани. Вот только стены «подкачали»: хотя земляной вал и возвышался на высоту пятиэтажного дома, поблескивая толстым ледяным панцирем на склонах, но укрепление по гребню его шло чахлое – обычный частокол.

Видать, с лесом в здешних краях было тяжеловато. Хотя рощи среди степной равнины войску на пути все-таки попадались. Но, видать, либо лес был плохой, либо берегли его торки для некой иной нужды. Ворота находились на высоте примерно середины вала – к ним вела насыпь, обрывающаяся на расстоянии примерно двадцати метров.