Месть княгини Софьи

С одной стороны этот громадный луг омывала мелководная речушка Кусь, с другой огибал плотный зеленый ольховник, слабо шелестящий листвой и громко чирикающий голосами тысяч невидимых птиц. Появление из леса все новых и новых сотен людей осенних птах отчего-то ничуть не беспокоило. Вестимо – пернатые малыши слишком ценили последние теплые дни перед совсем уже близкими неизбежными морозами.

Между тем вооруженные саблями и топориками путники спешивались, расседлывали скакунов и начинали заниматься хозяйственными делами.

Кто-то вел лошадей к водопою, кто-то отправлялся в лес за дровами, кто-то раскладывал потники, стеганые халаты и седла, готовя стоянку. Судя по простеньким поясам и одеждам, потертым ножнам и явно старому оружию, все эти мужчины были самыми худородными из бояр да обычными холопами.

Впрочем, оно и понятно. Не князьям же и знатным боярам грязной работой заниматься!

Полчаса, час, поток всадников непрерывно вытекал и вытекал на обширный заливной луг: ратники разъезжались по своим отрядам, спешивались и отпускали подпруги, отдавали лошадей коноводам, подключаясь к общим хлопотам.

Тут и там, отчаянно дымя и потрескивая, медленно разгорались костры. Найти сухие дрова во влажной осенней роще оказалось не так-то просто, и потому приходилось запаливать то, что есть – всякую гниль, лыко, кору; мелко щипать на лучинки срубленные стволы, накрывая слабые огоньки хворостинками, прошлогодней травой и ветками.

За головным полком с узкого тракта стали выкатываться к стоянке телеги с припасами и необходимым походным снаряжением: котлами и палатками, коврами и кошмами, поддоспешниками и плащами; щитами, копьями, пучками стрел и броней.

Однако в сей час воинам куда больше требовались мешки с сечкой и посудой, короба с сушеной мясной крупкой, салом, вяленой рыбой. Ратники стали оживленно разбирать возки, вешать котлы над огнем, наполнять водой, в то время как возничие, опять же, распрягали кобылок, поили их и отводили на выпас. Ибо лошадям среди людского ночлега делать, понятно, нечего.

Солнце медленно опускалось к макушкам деревьев, на наволоке тут и там поднимались палатки, в воздухе к едкому запаху дыма наконец-то стали примешиваться щекочущие ноздри ароматы вареных круп и жареного мяса.

Вот как раз в эти минуты, словно бы специально подгадав к ужину, из лесного сумрака на открытый, а потому все еще светлый луг начали выезжать всадники, одежды которых сверкали золотом и самоцветами.